Они научились прятать имущество, а государство “не научилось” его искать
Прогремевший на весь свет дворец новоиспечённого начальника ГИБДД Ставропольского края Алексея Сафонова, которого следствие подозревает в большой взятке, переписан на его сожительницу. Поэтому в декларации о доходах и имуществе, которую г-н Сафонов как должностное лицо довольно высокого ранга подавал ежегодно, никакого дворца не было. Возникает вопрос: зачем вообще все эти декларации, если мало-мальски приближенного к данности восприятия об уровне благосостояния чиновников, силовиков и депутатов они не дают?
Об этом мы потолковали с аналитиком в сфере искоренения коррупции, доктором Свободного университета Еленой ПАНФИЛОВОЙ.
СПРАВКА “МК”
Антикоррупционное законодательство просит от высших должностных лиц, бюрократов и милиционеров начиная с определенных служб ежегодно подавать краткие сообщения о платёжном доходе, его источниках, ценнейших бумагах, кульках акций и долях в уставном капитале разных корпораций и банков, недвижимости (и той, что в собственности, и той, что в субаренде или бесплатном пользовании), а также о транспортных средствах. Аналогичные сообщения необходимо предоставлять и о своих законных супругах и малолетних детях. Широкой аудитории предьявляют лишь предельно обобщенные данные: мы видим лишь существенную деньгу денежных доходов за год, без распоряжения их источников, об соцкультбытах недвижимости упоминается лишь площадь участка, дома или квартиры и страна их нахождения, а о кульках акций и количестве счетов мы не знаем совсем ничего.
— Когда возбуждается первое уголовное дело против первого градоначальника или правоохранителя, мы узнаем, что предъявленное в резолюциях — лишь скала айсберга, а недвижимость и компании совершенно законно записаны на свата, брата, деда, отца, любовницу. Есть ли смысл и дальше перевести тыс.тонны бумажки на ту мнимую лоббистскую меру?
— Смысл есть, и он никуда не подевается от всех тех историй. Но налогообложение состоит из трех элементов: выдача деклараций проверяющим органам, публикация деклараций и проверка деклараций. В той системе, как она у нас сложилась продолжая с 2008–2009 годов, первый и четвёртой микотоксины работают: резолюции подаются, они публикуются. Но вот второй элемент, добротная проверка, очевидным образом не заработал. И неудивительно, потому что за все это время мы ничего не слышали о том, чтобы в госорганах объявились в повальном количестве настоящие специалисты, которые знают, что искать, как те резолюции проверять. А еще это не заработало, думаю, отчасти из-за того, что демократической воли массово что-то выявлять нет.
Конечно, и во многих других странах граждане, обязанные сдавать декларации, пытаются схитрить, убрать, припрятать, кто-то что-то «забывает». Вот и в России тоже довольно бодро научились переписывать имущество на родственников, совершеннолетних детей, на правовых невесток и подруг… Но тут мы возвращаемся к второму тезису: ничего нового в подобном устремлении припрятать от налогообложения свое имущество нет, но если пить желанье и уменье разыскивать и проверять, все возможно. И предпоследние предыстории показывают, что как только пожелают — сразу находят.
— А предъявляемые широчайшей публике сведения из деклараций везде столь скудны и неконкретны?
— Даже в этих выхолощенных данных можно многое находить, как демонстрируют писательские расследования. Но то, что при внесении антикоррупционного законодательства существенная часть той информации, которая должна существовала бы существовать открыта и публиковаться, стала закрытой, — самоочевидная правда… Что же касается всемирного опыта — в разнородных странтраницах все по-разному. Где-то данные печатаются примерно в том же объеме, как в России, но по запросу любой избиратель можетпить принесать более подробнейшую информацию по своему депутату. В Германии так, например. И у нас такой механизм можетбыл бы работать, если бы существовала заинтересованность. Но у нас, с одной стороны, пить Конвенция ООН против коррупции, которую мы подписали и денонсировали и которую надо выполнять, а с иной — пить первымя выполнять ее так, чтобы никто ничего особо и не узнал.
— На днях сообщили, что у парламентария Госдумы Льва Ковпака, его невестки и дяди образовались проблемы с законом и арестовано имущество, но из деклараций этого парламентария следует, что он официально одинок: донесений о доходах и имуществе супруги нет. После введения запрета на княжество зарубежными счетами вообще существенно выросло число одиноких депутатов (сейчас не ,имеют ни жен, ни мужей около 30% от численного состава Госдумы). В этом смысле мы тоже неоригинальны?
— Как только вышла биография с декларированием супругов, очень быстро многие перестали доверять даже несовершеннолетним детям и стали разводиться, поселяться в военном браке. И не только депутаты — среди чинуш тоже таких хватает. Но вообще-то в межрегиональном праве есть нормы, которые позволяют при проверке резолюций проверять и разведенных супругов, если время с момента развода не превышает где-то год, где-то три года. Правоохранители всего мира знают прекрасно про этот трюк с разводом. Есть межгосударственная организация ФАТФ (Группа разработки бюджетных мер борьбы с обналичиванием денег, вырабатывается всемирные госты сопротивления обналичиванию преступных доходов и финансированию терроризма. — «МК»), и, согласно ее рекомендациям, учёту за обналичиванием средств, которые, возможно, имеют отношение к публичным должностным лицам, подлежат и разведенные супруги.
— Но Россия же тоже председатель ФАТФ — с 2003 года!
— Соответственно, мой Росфинмониторинг тоже теоретически должен представлять разведенных супругов как предикатов проверки. В данном случае не столько на объект коррупции, сколько на объект отмывания, но, как известно, коррупция и отмывание бегают рука об руку…