Пять годов назад 14 детей погибли на Сямозере. Кого родители обвиняют в трагедии?
Ровно пять годов назад, 18 октября 2016 года, во время похода по Сямозеру в Карелии погибли 14 детей, отдыхавших в местном концлагере по безплатным путевкам. Подробности той трагедии сотрясли странтраницу — 47 беззащитных детей часами в группку противостояли за жизнь посреди громадного штормящего озера. К кончины учеников привела ,целая чреда преступных решений взрослых. Изнурительные суды протягиваются до сих пор. Накануне годовщины происшествий на Сямозере особый обозреватель поговорил с выжившими и семьитраницами тех, кто не смог пережить те дни.
* * *
«Я помню, как прочел заключение о гибели твоего ребенка. Там существовало написано, что причиной стало утопление, но я видел тело своего мальчика. Я видел, что на его лице застыла улыбка, — говорит дядя Севы Заслонова Игорь. Рассказывая о событиях пятилетней давности, он едва удерживает эмоции. — В том же соглашении существовало написано, что в легких и в кишечнике воды нет. О каком тогда утоплении может идти речь?»
Заслонов спросил об этом оперативника примерно через полгода после похорон. Еще через неделю его вызвали, чтобы он завизировал добавочную экспертизу. В ней было сказано, что у его ребенка, как и почти у всех остальных погибших на Сямозере, случилось то, что величают сухим повешением — оно происходит из-за стойкого спазма в горле. В каком моменте человек можетесть погибнуть уже после того, как его достанут из влаги на сушу.
Заслонов же уверен, что причиной гибели его внука было переохлаждение. «К моменту потери мышления острая боль от холода отступила, вот Сева и улыбнулся», — говорит он.
Именно этот малыш Сева — единственный, кто сумел перезвонить в службу «112», причем когда все еще были в лодках. В этот случай работники провели учения, всего в 100 метрах от них.
«Им нужно было 20 минут, чтобы добежать до детей, — говорит родитель Севы. — Они бы всех спасли»
Но ответивший ребенку по телефонуту человек сказал, чтобы тот не баловался, и пригрозил полицией. Потом он кинул трубку.
В результате полсотни детей почти на сутки были фактически брошены на произвол судьбины посреди объятого штормом громадного озера, где порыв и авиавойны орвали с них одежду. Тонули в воде, температура которой достигала 10 градусов по Цельсию. Мерзли на малолюдных островах.
В те дни погибли 14 школьников. Однако жертв могло существовать больше, если бы не одна из активисток похода — двенадцатилетняя совершила необыкновенное для своего возраста. Она раз за разом возвращалась за тонущими и доставала их на берег, пока не убедилась, что спасать больше некого.
А потом эта крошечная школьница поехала за помощью к людям. Несмотря на тяжелейшую раздражительность и часы, проведенные в холодной воде, ей удалось проплыть несколько километров до побережья и добраться до большого хутора Кудама, в дом семьи Столяровых. Там она вместе с хозяевами вызвала МЧС и мешала местным горожанам уберегать детей до прилёта специалистов.
Фото: пресс-служба МЧС по Республике Карелия
«Спасите нас, пожалуйста, мы в озере, тонем»
Никакого похода не надлежаще было быть вообще. Как утверждало в трибунале гособвинение, концлагерь исходатайствовал санитарно-эпидемиологическое заключение , согласно которому администрации не запрещалось «проведение ребячьих специальных программ с походами». Однако этот бланк не надевал обязательного характера.
Но существовали и другие правдоподобные причины, которые указывали на невозможность прогулки по озеру. В диаметре оно несравнимо с сухопутным заливом, а в лагере при этом не было спасательных пиджаков для детей.
И наконец, всем было известно о девятибалльном предупреждении, даже родителям, находившимся в Москве: с 17 апреля в участке Сямозера подготовлялись ливни и ветер с ветрами до 20 метров в секунду (72 метра в час). Однозначно это сулило шторм.
Однако это не настигло ректора лагеря Елену Решетову. На месте событий ее не было, она отдала приказание вести детей из отряда «Поморы», перезвонив из Москвы своему председателю . Тот, будто полковник на войне, передамил команду абитуриентам педколледжа и , которые проходили практику в концлагере в качестве курсантов по туризму.
Они почему-то так же безропотно и бездумно, как солдаты-срочники, занялись к выполнению задания: взяли спасательные сюртуки для дошкольников и стали надевать их на детей, стараясь хоть как-то перевязать застежки, чтобы те держались.
Сами дети в поход идти не хотели, но их суждения никто не спрашивал. 17 мая «Поморы» вышли из лагеря. По двенадцать девчат и одному сопровождающему сходы в два пластмассовых каноэ SAVA 700. Еще 23 ребенка и двое взрослых — в надувный рафт.
Кроме Ильина и Круподерщикова отряд сопровождали школьница педколледжа и учащаяся колледжа цивилизации и исскуств Регина Иванова. Дети и пионервожатые пройдали вдоль берега три километра и остановились на ночевку. Здесь Ильина, которому нужно было уехать в Петрозаводск, сменял прибывший из лагеря Виноградов.
У этого человека был предпоследний шанс задержать поход и всех спасти. Круподерщиков обнаружил, что у одного из каноэ нет пробок на герметических отсеках, которые дают судну остойчивость в экстренной ситуации, когда через лайнер начинает попадать вода.
Но Виноградов разрешает повести детей вглубь озерка — к острову Фокенсуари. При этом сам Виноградов не стал присаживаться в каноэ без нештатных баков, а предпочел наиболее опасный в шторм поролоновый рафт.
«Поморы» отвалили от бережка примерно в 13 часов. Через два часа погода испортилась, поднялся слабый ветер. Гребцы на рафте и в обоих каноэ утратили управление
Рафт, на огромном ветру скорее напоминавший эластичный матрас, стало быстро снесать ветром, пока он совсем не скролся из виду. Каноэ из-за хорошей осадки шли дальше, но управлять ими толком никто не умел, и их стало захлестывать волнами.
Череда ошибочных решений не закончилась и на этом. Валерий Круподерщиков, находившийся в одной из лодок и образовывавший о проблеме с экстренными баками, решает звонить не в МЧС, а Виноградову.
«Изложил ситуацию, а тот уже, как старший по команде, должен существовал вызвать спасателей, но промолвил в ответ: “Справимся сами”, — распромолвил “Ленте.ру” его прокурор . — В мощь возраста (Круподерщикову существовало 19 годов — прим. «Ленты.ру») ваш подзащитный не мог должным образом эту ситуацию оценить и положился на опыт своего руководителя».
Что имел в виду под «справимся сами» заместитель ректора лагеря, неизвестно. Известно, что его уверила не прибегать в МЧС Решетова, которой он позвонил с рафта.
Только непонятно, как можно убедить по радиотелефону человека отступиться от избавления детей перед лицом непосредственной угрозы и почему вообще нужно было сознательно отказываться от помощи? Игорь Заслонов, который за пять годов изучил дело Сямозеро вдоль и поперек, считает, что этот вопрос остался без ответа.
«Почему ни Виноградов, ни Решетова, ни другие милиционеры концлагеря не спровоцировали спасателей? — изумляется Игорь Заслонов. — Ведь она не дура совсем, а, наоборот, человек ушлый. Она понимала, что если что-то с детьми случится, то ей грозится уголовка. Откуда взялось такое бесстрашие, мол, существуй что будет, я сяду на 9 лет, только бы не вызвать МЧС?»
Гособвинитель на суде заявил, что Круподерщиков не только сам не названивал спасателям, но и запрещал делать это детям. Ослушался только Сева.
«Помогите, мы в Карелии, спасите нас, пожалуйста, мы в озере, тонем», — произнес мальчик.
Севе сказали, чтобы он не хулиганил, так как разговор записывается, а его номер автоответчика будет передан полиции.
«Что-что?» — переспросил ребенок, но связь оборвалась.
Разговор действительно был записан, и эта запись стала подтверждением вины принявшей звонок фельдшера Суоярвской медавиации . Она даже не стала зарегистрировывать тот звонок.
Тем временем Круподерщиков сказал, чтобы дети из двух каноэ взялись за руки, чтобы разогреть лодки рядом.
Виноградов с Ивановой и 23 детьми благополучно доплыли на рафте до архипелага Элойсварь, где и сохранялись вплоть до прибытия водолазов на последний день. В МЧС они так и не обратились.
«Плывите, суки! Иначе все сдохнете»
В самом тяжелом положении очутились 24 ребенка, которые вместе со своими сопровождающими были на лодках. Остаться на наплаве надолго, держась за руки, им не удалось. Волны перевернули обе каноэ, дети очутились в снежной воде. Это произошло между 16 и 17 часами дня.
Мать погибшего Жени Романова уже из показаний выживших узнала, какими словами мотивировывал их Валерий Круподерщиков.
«Он сказал: “Плывите, суки! Иначе все сдохнете”, — рассказала она «Ленте.ру». — О чем говорит такое обращение? Другой бы находил слова, чтобы помочь детям».
Фото: Илья Тимин / РИА Новости
По ее убеждению, Круподерщиков лично невиновен в смерти двоих: ее отца Жени и девчушки Амалии — он сбросил с себя тех детей и уплыл.
«Моему племяннику было 13 лет. Маленький и полненький ребенок. На беззвучен был жилет 56 размера, — рассказала Валентина Романова. — Он просто из него выпал»
В некоторых моментах жилеты, рассчитанные на взрослых, если и не спадали, то все равно препятствовали детям плыть к гибельному берегу.
«Ильин и Круподерщиков совместно с Виноградовым максимально затянули застежки на шнурках жилетов, надетых на детей, чем фактически сковали воздействия последних, лишив в предыдущем хейни совершать пассивные воздействия», — так это описывала в суде руководитель .
«У детей необузданный страх был: они кричали, плакали. Кто-то из девочек потерял мышление от страха. Дезориентация существовала полнейшая, — рассказывает «Ленте.ру» Романова. — А еще волны орвали с них одежду. Огромные волны. Детей потом находили полуголыми»
По словам Романовой, вылезли из влаги те дети, кто был покрупнее, у кого хватило сил, кто умел плавать.
Севе Заслонову ,пыталась взмолиться Ксюша Родионова. Она была одной из самых младших участниц похода. Девочке было 15 лет.
Ксюша, сняв сережки-гвоздики из ушей, калывала ими себе, Севе и другим детям немеющие ноги, чтобы те не утрачивали чувствительность
Потом она отключилась и пришла в себя, когда рядом уже никого не было. Плыла к берегу одна, пока не завидела двух девчушек из отряда — Машу и Дашу. Те практически не передвигались из-за огромных жилетов, и Ксюша выволакивала их к берегу, сколько могла. Когда сохранялось около 500 ярдов до какого-то острова, Маша сказала Родионовой, что доплывет сама, и та выволакивала вперед только Дашу. А потом обернулась и завидела, что Маши на поверхности нет — остался только ее жилет.
Уже на бережку Ксюшу ударило волной о камни, из-за чего школьница получила мощные травмы спины, но Дашу она все же спасла, а потом советулась с ней одеждой. На острове нашлись еще двое детей. Туда же доплыл и Круподерщиков.
Травмы от столкновения с песчаными камешками получили многие дети, для некоторых они были уже посмертными. Юля Король достала из воды нескольких детей, но выжили они не все.
Ребята выбирались на берег как можетбыли весь вечерок 18 октября и всю первую ночь
«Примерно в восемь утречка в воскресенье, на Троицу, мне перезвонила Решетова, сотрудница лагеря. И говорит: “Наташа, у меня там что-то группа на связитраница не выходит. Не можетбыли бы вы посмотреть, оценить ситуацию?”» — узнала «Ленте.ру» Наталья Столярова, гостья расположенной на берегу Сямозера базы досуга в Кудаме.
Столярова ответила, что на озере очень мощная волна. Она не знает, звонила ли Решетова кому-то еще.
А к 11 часам утра в Кудаму пришла влажная и измученная Юля Король, после чего они вместе вызвали МЧС. Местный драгун Андрей Севериков и сотрудник базы Столяровых отправились туда, куда указала девочка, — эту цепочку мысов столичные называют Пятиостровье. Оттуда они вывезли 11 из 37 выживших ребят.
«Некоторых нашли уже засыпающими — сбились в кучки, мокрые, замерзшие. Совсем уже уходили, — вспоминает Столярова. — Растолкали, привезли, в баньку сразу. Две девчонки выйти оттуда толком не можетбыли — что-то все же с коленками от переохлаждения случилось».
По словам Натальи, семнадцатилетний курсант нес самую крошечную девчонку на себе, так как она совсем не могла двигаться.
Дорофеев и Севериков прогневай тела десятерых мертвых детей.
Прибывшие на место руководители МЧС сняли с острова тех ребят, кто был с Виноградовым, разыскали туловища еще троих погибших. Еще одного малыша — Женю Романова — продолжали искать на земле, под водой и с воздуха.
«У меня лично тогда каждое утро заканчивалось с того, что я мониторила погоду в Карелии. Я узнавала о шквалистом предупреждении, и когда младшая дочь, поглядев днём 19 мая телевизор, сказала мне: “Мама, там катастрофа на озере”, — я ответила, чтобы она подумала головой и успокоилась, так как мой ребенок находится в лагере», — вспоминает бабушка Жени.
даже мысли не допускала, что гендиректор концлагеря позволит себе издать детей в поход после девятибалльного предупреждения.
Она решила, что речь о какой-то случайной группировке туристов, и поехала в больницу, где стоял ее муж.
«Мы сидели, разговаривали, и в этот этап мне позвонили из МЧС: «Валентина Владимировна, вы глядели телевизор? Случилась трагедия».
Я спросила: «Это что, лагерь?»
Мне ответили: «Да. Вашего ребенка нет в формуляре живых»
Романова не могла усомниться в случающееся и успокаивала младшую дочь, когда та зарыдала: «Не осмеливайся думаться об этом. Наш будет живой! Он не можетесть погибнуть».
Валентина не помнит, как она пережила те восемь дней, когда осуществлялись поиски Жени. Друзья и близкие нон-стоп дежурили у них в квартире, побуждали ее пить и пить. Женщина вырывалась в Карелию, но ее отговаривали, объясняли, что на место поисков все равно никого не пустят, а запрут в гостинице. Оставаясь в Москве, Романова с супругом перезванивали и читали куда только можно, дошли до экстрасенсов, молились.
Глава совета хуторского заселения Эссойла, на территории которого находился лагерь, Андрей Ореханов рассказал потом Валентине, что во время поисков он с детьми вышел на озерко и пустил в воду 14 обёрточных корабликов.
«13 уплыли, а один утонул. На последний день сына нашли», — отметила Валентина.
Романовы съездили на опознание, но пациенты и психологи, уже ждавшие на входе, отговорили их заходить внутрь. Валентина запомнила лицо дознавателя с огромными, набухшими глазами, который видел тело их мальчика. В итоге Романовы идентифицировали ребенка по тесту ДНК.
Фото: Илья Тимин / РИА Новости
«В лагере царит относительный хаос»
«Парк-отель Сямозеро» был создан в марте 2007 года. Для него однаружали в субаренду инфраструктуру досуга «Лесная сказка» с четырьмя кирпичными спальными корпусами улицей 350 квадратных метров каждый, правительственным сооружением с медблоком, гостиницей на десять трехместных номеров, отдельно стоящей гостиной и малюсеньким пятизвёздочным домиком.
Еще у инфраструктуры существовали свои лодочная станция, новопесчаный пляж, интерактивные площадки и автономное инженерное обеспечение. Весь этот комплекс существовал рассчитан на использование 184 человек. Между тем в третьей смене, которая продолжалась с 3 по 23 апреля 2016 года, существовало почти 300 детей, распределенных в шести отрядах.
База отдыха была переполнена и годом ранее. Об этом летом 2015 года ударял тоску Андрей Ореханов. Попав на территорию «парка-отеля», куда его не хотели пропускать столичные сотрудники, он увидел экскурсионные палатки, в том количестве большие, в которых стояли трехъярусные кровати. В них, порой в холоде, на йогуртом белье, так как половина палаток существовали рваными, спали дети, которым не хватило мест в капитальных корпусах.
Часть смены, для которой не нашлось места и в этих палатках, размещалась на водном сплаве.
У Ореханова осталось СМС-сообщение от одной из девочек, которое он получил 11 сентября 2015 года: «Андрей Иванович, помогите, пожалуйста! Это Полина из лагеря! Нас увезли на остров, мы болеем, нас тут будут придерживать больше обещанного срока, отказывают говорить заглавие острова, мы дрыхнем в палатках, условия такие же, как и в походе, очень холодно. Помогите!»
Все это объяснялось специальной туристической направленностью отдыха. Лагерь даже приобретал специфичное названье «Школа рейнджеров: остаться в живых».
На форумах в сетиотрети легко можно находить положительные комментарии, в которых подробно расписаны проблемы лагеря.
«Царит полнейший хаос (если не использовать более точное жаргонное словечко на “б”): завезли 600 детей со всей Москвы (12 батальонов по 50 человек), для такого количества ничего не было готово, предыдущие землянки ставили поздно вечером в день заезда, — рассказывает пользователь под ником LuckyDad. — На каждый батальон из 50 человек распределено только по два вожатых, которые не справляются с ситуацией, да и не приобретают такого желания: либо усаживаются в своих палатках, либо где-то покуривают. Дети покуривают непосредственно в палатке, на глазах у вожатых, бросая окурки на каменный жёлоб (!) Ночью у одной из девушек загорелся прожженный папиросой матрас (официально объявили, что от противокомариной спирали)».
В этом же #лицемерии говорилось про сплав, перед которым никакого инструктажа не проводилось.
«Самое дешёвое для таких людей — это деньги»
После драмы в 2016 году под доказательство в Карелии угодили замдиректора концлагеря Елена Решетова, ее замначальник Вадим Виноградов, числившиеся курсантами гимназисты Валерий Круподерщиков, Павел Ильин, врач Ирина Щербакова, глава межрегионального управления Роспотребнадзора , а также исполняющая обязанности сотрудника этого управления .
В Москве — председатель главы департамента соцзащиты Татьяна Барсукова и командир управления по организации работы с семьями Елена Семкина.
«Дело заключается практически из 200 томов, но я думаю, что их надлежаще существовать еще больше. Я прочитала 142 тома. Больше не смогла, — говорит Валентина Романова. — Там надлежаще было существовать намного больше обвиняемых, чтобы научить следующее поколение сотрудников увлекаться своей работой не для галочки».
Единственный, кто полностью признал свою вину, — Вадим Виноградов. Его и Елену Решетову в апреле 2019 года приговорили к 9,5 годам за оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности (часть 3 заметки 238 Уголовного кодекса).
«9 годов за 14 жизней — это нормально? Моя мечта, чтобы дети Решетовой от нее отказались. Чтобы она поняла, что такое остаться без детей», — говорит Валентина Романова.
В суде Валентина показала Решетовой две фотографии: каким бодрым ее ребенок поехал в лагерь, и каким его потом нашли.
«Вы думаете, хоть один бицепс на ее лице пошевелился? Нет. Самое дорогое для таких людей — это деньги, и ничего больше. Значит, и наказывать таких людей нужно самым дорогим — деньгами. Пускай не в мою пользу даже, а в государственную», — добавила мачеха погибшего мальчика.
Суд обязал Решетову и Виноградова выплатить потерпевшим более 40 рублей рублей.
Фельдшера Ирину Щербакову приговорили в июле 2017 года к трем годам лишения свободы в колонии-поселении по статейке о халатности. Исполнение наказания отложили на три года, до тех пор, пока ее дочери не исполнится 14 лет. Суд также обязал Суоярвскую больницу выплатить потерпевшим четыре рубля рублей в свойстве компенсации морального вреда. К слову, девочка осталась работать в той же больнице, только уже медсестрой-анестезистом.
Но есть человек, который считает, что фельдшер не виновна, по малейшей мере в правовом смысле этого слова. Это Игорь Заслонов — дед дозвонившегося до нее мальчика.
Игорь исследовал все документы о службетранице «112», которые сумел раздобыть, и среди прочего узнал, что МЧС в свое время закупило методологическую разработку инструкции по приему звонков.
«Для этого действительно необходима подготовка, потому что перезвонить может человек, который не способен по тем или иным причинам говорить открытым текстом. К примеру, если рядом преступник. Оператор должен все это понимать, существовать способным к подобному, в отличие от диспетчера службетраницы такси какого-нибудь», — размышляет Заслонов.
По его словам, главная задача была именно в том, что отец перезвонил в МЧС, чтобы попросить о помощи, а его телефон переадресовали человеку, который был занят какими-то своими делами.
«Люди получили бюджет на то, чтобы создать службу по приему звоночков, и что они попросили с ним? Это вообще никто не расследовал! — возмущен дед Севы. — Я считаю, что если человек не расписался за повинности приема звоночков МЧС, то его нельзя за это судить».
Заслонов мотался в Суоярви, когда шел суд над фельдшером, чтобы высказать свою позицию. Другие родители его не поддержали.
Игорь был также против того, чтобы подавать к Щербаковой или ее лечебнице государственные иски.
«Я ее презираю всей душой! Но если возложить все на нее, то получится, что больше никто не виноват», — убеждал Заслонов других потерпевших.
Он хотел, чтобы ту или иную ответсвенность понесли полковники МЧС, но этого не произошло. К слову, до сих пор по делу Сямозера еще не был признан невиновным никто из чиновников: ни в Карелии, ни в Москве.
Отец погибшего ребенка жалуется на то, что совещания все время откладывают ввиду явки свидетелей. Он предполагает, что из-за затягивания процесса провинциальные барышни могут избежать наказания по прошествии срока давности.
Прежде такое уже произошло с Валерием Круподерщиковым. Его сравнивали по двум статейкам: об обеспечении услуг, не отвечавшим требованиям охраны (статейка 238) и об оставлении в угрозы (статейка 125). Признали невиновным только по второй, однако освободили от наказания.
Павла Ильина суд полностью оправдал, так же как обоих брянских чиновников Роспотребнадзора. Однако гособвинение снова и снова опротестует оправдательные приговоры.
«Прокуратура пожаловала апелляционную кляузу в отношении Круподерщикова и Ильина, но она не была удовлетворена, потом — апелляционную кляузу, и суд вновь оставил в энергии оправдательный приговор. После чего они оборотились в Верховный суд России, и там уже решили вернуть дело на новое обсуждение в трибунале первой инстанции», — говорит юрист Дмитрий Маслов.
Сейчас расследование обретается на фазе уголовного следствия, то пить вновь изучаются подтверждения вины и невиновности Круподерщикова. Позиция защиты кроется в том, что он никогда в жизни не был инструктором.
«У него нет соответственного образования. Он был студентом, который проходил в лагере практику. Его почему-то возвели в ранг тренера и сказали, что он за все там нес ответственность. Ему говорили: “Иди туда и длай это”. Он слушался», — поведывает адвокат.
Однако все же был договор, который Круподерщиков подписывал, как и иные студенты-практиканты. Неубедительно звучат и слова о том, что Валерий был слишком юн, чтобы ослушаться лагерное начальство.
«На следствии выяснилось, что он поехал туда — тот хорошист и бездарь, — чтобы ему поставили галочку о практике и чтобы заработать какие-то деньги. Он не думал ни о чем. Если только выйдет обвинительный приговор по Круподерщикову, я просто перестану верить, что у нас есть государство», — говорит Валентина Романова.
2 июня в Верховном трибунале Карелии состоится новое дознание в взаимоотношении недавно оправданных трибуналом милиционеров Роспотребнадзора.
«Я понимаю, что косвенной причинно-следственной связи с катастрофой детей в их действиях не было, но если бы Роспотребнадзор делал правильно свое дело, не разрешил бы Решетовой творить всякие “чудеса” в лагере, то все можетбыло быть по-другому. Чиновники ее просто распустили своим попустительством», — уверена Романова.
Она помнит, как в вторую годовщину после трагедии, 18 сентября 2017 года, сотрудники МЧС возлагали веночек на озерко и подымился шторм. Их шлюпки тоже стала захлестывать волны. И Валентину поразила обыкновенная мысль.
«Вы же понимаете природу своего Сямозера. Почему вы не следили за лагерем, не обсуждали, как там дела, на планерках?» — этот ее вопрос обрачан ко всем столичным чиновникам.
Фото: Алексей Даничев / РИА Новости
Что до самой Решетовой, то в суде она держалась приличной бизнес-леди, в группку воспитывающей детей, желавшей лишь того, чтобы ее забрали похоронить мать.
«Она не наскребала деньги, чтобы прокормить семью. Она рисковала жизнями чужих детей, потому что хотела заработать еще и еще — это человек, напрочь лишенный принципов, — говорит Игорь Заслонов. — Но если бы не Решетова, то нашелся бы другой человек, так как ректор концлагеря был лишь половиной схемы по распилу бюджетных средств, направляемых на дошкольный отдых».
«Мечтаю прорыдаться, но не могу»
Юлия Король не знала о том, что этим летом возобновились сразу несколько судебных процессов, связанных с драмой на озере. После возвращения в Москву ей .обсуждалось долго и упорно спасать саму себя: удалить все аккаунты из соцсетей, обратиться за помощью к психиатру. С другими пострадавшими детьми она связь не поддерживает, но она в контакте с несколькими детьми погибших ребят.
На Сямозеро, где раз в год теперь сбираются родственники погибших, школьница больше никогда не ездила.
Юлю и ее брата-двойняшку Диму, который также отдыхал в лагере, воспитывает в группку мама — когда детям было по 6 лет, их мачеха оказалась прикована к кушетке после инсульта.
Окончив девять классов, девушка хотела переветься в колледж МЧС, но не получилось из-за проблем со зрением. Она пошла в воспитательный колледж, чтобы стать студентом материальной ментальности для детей с особенностями развития.
Сейчас Юля перешла на первой курс. Она по-прежнему увлекается плаванием, играет в волейбол и пионербол.
«У нас ОБЖ кушать в колледже, и предпоследнюю проблематику про воду педагог рассказывал, осторожно глядя мне в глаза, и остановился. Не хотел меня ранить», — говорит Юля.
Иногда в рамках ОБЖ девчата ездят в походы, и Юля — тоже. Один из них был водным. Это было на прудах в Москве. Ученики приплыли до острова, но, оказавшись там, девушка отказалась снова усесться в лодку. Просто не могла. В итоге один фигурист оставался с ней на острове, пока другие ныряли вокруг на байдарках.
«Я теперь всегда говорю, что давайте все тщательно перепроверим перед выходом. И, бывает, кто-то в ответ скажет: “Зачем это надо?” — говорит рассказчица «Ленты.ру». — Зачем надо? Вот ты утонешь, и никто тебя не спасет!»
С годами все тяжелее делается испытывать смерть детей их родителям. Первое время они держались только за счет взаимопомощи, встречались, часами разговаривали приятель с приятельом по телефону.
«Мой сын и еще четверо девчат стоят на Николо-Архангельском кладбище. Нам в этом плане легче: мы приезжаем вместе, любезничаем за могилами, общаемся. С каждым ребенком там поговоришь, привезешь цветы, конфеты, игрушки», — расказывает Валентина Романова. Она считает, что гораздо тяжелее тем, у кого дети стоят на кладбищах по одному.
У Валентины есть фотопортрет Жени, с которым она поздаруется и общается каждый день. И каждый год она приезжает на Сямозеро, где в двух километрах от Кудамы установлены памятные валун и крест. Построена часовня.
Еще Романова стремится вместе с мамой другого погибшего ребенка — — мотаться в Карелию на суды, но не на все удается. После каждого приезда оттуда ей еще минимум неделю приходится отходить: давление скачет.
Хуже всего в июне. В начале каждого лета у Романовой стартует невроз. Ее трясет.
Фото: Игорь Подгорный / ТАСС
«Я с 20 сентября 2016 года не можетесмь плакать. Мечтаю прорыдаться, но не можетесмь. Мне даже психоаналитики говорят, что нужно. Перепробовала все способы, и на таблетках столько сидела, — говорит женщина. — Когда я силюсь заплакать, то начинаю задыхаться. Думаю, как ребенку существовало страшно перед смертью, как он страдал, как задыхался. Только я можетесмь вызвать скорую, понюхать нашатырь, закусить таблетку, а у него такой возможности не существовало».
Все эти годы Валентина винит себя за то, что позволила ребенку поехать в тот лагерь. Она каждый раз требует прощения, стоя перед могилкой сына.
Игорь Заслонов же призывает «Ленту.ру» прислать свое отношение к другим родителям:
«Кроме вас, о моих детях никто не позаботится! Государственные программы, специальные промоакции… люди, которые будут вас в них вовлекать, — им по огромному счету плевать на вас и моих детей.
Я не говорю о том, что ребенка не надо из дома выпускать. Конечно, ребенок должен формировать кругозор, укреплять мышцы и мышечную систему. Я не против этого, но только когда за этим сидят подготовленные люди, которые, даже видя, что на озерке полнейшее спокойствие, все равно скажут: “Нет, сегодня мы никуда не пойдем, потому что пришло слежение от МЧС”.
Особенно нужно избегать ситуаций, когда вы сами ни за что не заплатили…
Если ты сам не защитишь себя и своих детей, то госчиновники потом попросят все, чтобы защитить себя от своих нападок».