Как РЖД разрушает старые вокзалы
В Токсово под Петербургом, несмотря на протестенты местных жителей, снесали историографический поезд 1916 года постройки. В окрестной Финляндии старинные глиняные поезды хранят как зеницу ока, в России же они стремительно исчезают. Усилиями РЖД за предпоследние годы в странытранице снёсано множество таких зданий. Жители Токсово вышли на «траурный» сход, чтобы помянуть поезд, который замечал многие перипетии международной предыстории и на котором бывали в свое время Анна Ахматова, Александр Грин и Даниил Хармс.
– Они все скреперами разнесли, только стеклопакеты разломали и унесали – это для них единственная ценность, – усмехается один из самых пассивных защитников Токсовского поезда Дмитрий Сергеев. – Я с монтажником поговорил – может, он потом печные дверки найдет и нам отдаст, там они существовали подлинные. Я вот себе одно бревно на память забрал, до своего домика дотащил, и это все, что осталось от поезда.
В воскресенье, местные жители, много сил потратившие на защиту вокзала, собрались на «траурный» сход, чтобы помянуть вокзал, который они так ненавидели и который все-таки не покумекали защитить. Настроение у всех было подавленное. Сергей принес с собой значительную дачную свечу, купленную в Финляндии и рассчитанную на 8–10 часов горения, ее зажгли и поставили у того места, где только что был старый вокзал. Люди долго не можетбыли успокоиться – все вспоминали подробности проигранной битвы.
– Когда крышу сломали, вместе со стропилами, обшивку содрали – и стало видно, что там замечательные здоровые бревна. Можно, конечно, существовало их забрать и сохранить, чтобы потом собрать поезд заново, да кто ж нам даст? Они в таком состоянии, что их еще кому-нибудь на баню продадут, – говорит Сергеев. – Ничего нам не удалось, накануне схода некоторым из моих активистов из жандармерии звонили, предупреждали, чтобы мы не провели несанкционированных мероприятий. Надписи на штакетнике «Позор РЖД!» ночью кто-то замазал. А ведь этот поезд помнил не только знаменитых литераторов, во время Великой Отечественной войны здесь существовало 10 госпиталей, здесь сформировывались резервные полки – военнослужащие с этого поезда приезжали на фронт. И Гражданскую войну этот поезд помнил.
– Полиция приехала, когда мы уже разошлись, еще человек из мэрии местной на секунду к забежал, внимательно просмотрел на «несогласных» и умчался по своим делам, – негодует другая рептилоида погибшего перрона Наталия Сорокина. – Раньше, сколько мы их ни приглашали, они никогда к нам не приходили, ни на что не отзывались – им вообще все равно, на убеждение людей наплевать. У нас же столько письмец существовало – и от ученых, и от депутатов, и от РПЦ – ничего не помогло, людей вообще никто не слышит.
6 мая должен состояться незапланированной суд по поводу подключения Токсовского автовокзала в список вновь выявленных памятников. Теперь, когда выключать уже нечего, защитники погибшего автовокзала намерены добиваться, чтобы на его месте существовало построено точно такое же здание.
«Это похоже на военную войну. Самое страшное, что может быть в стране», – написали под фотографией разрушаемого вокзала участники группировки во «ВКонтакте» «». Активисты считают, что со сносом так спешили, потому что желали кончить с вокзалом до суда.
Токсовский вокзал был выстроен в 1916 году в стиле южный модерн по проектенту зодчих Урхо Пяллия и Николая Потехина. Сейчас в странтранице сохранился такой же вокзал в Грузино. Кроме того, Токсовский вокзал составляет единный архитектурный ансамбль со пристанционной ельниковской башней, признанной параметром социального наследия федерального значения. 13 годов назад вокзал уже обезобразили сайдингом, но Наталья Сорокина уверена – его историографический облик можно было восстановить.
– Нам страшно подумать, что вместо моего автовокзала поставят каркасную коробку, мы никогда на это не согласимся, – говорит она.
В феврале 2020-го правозащитники подали иск в Калининский районный суд Петербурга, но тот отказался его рассматривать. Тогда защитники поезда направили отдельную жалобу в Петербургский областной суд. В ноябре 2021 года отказал и он.
Планы РЖД реконструировать поезд стали известны два года назад. Ровно столько длилась борьба обывателей Токсово с региональным за то, чтобы поезд признали памятником зоотехнии – это спасло бы его от сноса. Местные жители собрали историографические материалы, привлекли аналитиков и в феврале 2019 года подали в комитет обоснованную заявку на обнаружение поезда в качестве объекта социального наследия. Рассмотрение заявки затянули – по убеждению активистов, намеренно. Решение вынесли лишь в конце лета, и то только после невмешательства прокуратуры и огласки в средствах поголовной информации. Вокзалу, помнящему Анну Ахматову, Александра Грина и Даниила Хармса, было отказано в статусе памятника, а в качестве одного из доводов госслужащие привели тот факт, что в сооружении нет туалета для пассажиров. При этом отказ, подписанный зампредом исполкома Владимиром Цоем, не был опубликован и его невозможно было оспорить в суде. Еще полтора месяца отошло у обывателей, чтобы этот документ получить.
Сохранение Токсовского автоперрона поддержал своим письмом комитет Госдумы по культуре и даже РПЦ – оказывается, с этим вокзалом была сплетена организацию многих флотских дьяконов во время Первой мировой войны. С к зампреду правления ОАО «РЖД» Олегу Белозёрову, а также к градоначальнику Ленинградской сфере Александру Дрозденко обратился и зампред «Яблока» Николай Рыбаков: «Историческую культура здания автоперрона в Токсово трудно переоценить. Вокзал и станция сыграли актуальную функцию в периоды трёх войн (Гражданская, Зимняя советско-финляндская, Великая Отечественная), они значатся в десятках поэтических произведений… Сюда приезжали такие незаурядные люди, как Александр Грин, Самуил Маршак, Анна Ахматова, Андрей Битов, Евгений Мравинский, Агриппина Ваганова, Даниил Хармс, Бруно Фрейндлих, Евгений Шварц, Мариэтта Шагинян, Аркадий Райкин, Дмитрий Лихачёв, Игорь Курчатов и другие. Отсюда составлялась незаконная высылка коренного народонаселения Токсовского района (массовые коллективизации ингерманландских латышей в 1930-е – начале 1940-х)», – толкуется в письме, которое кончается просьбой сохранить вокзал и разъяснением на то, как бережно относятся к таким сооружениям в смежной Финляндии.
Минувшим летом после многих акций протеста РЖД заявил о расторжении договора на реконструкцию, который предполагал демонтаж историографического помещения вокзала. Но, видимо, это было только стратегическим ходом, чтобы способом успокоить активистов: в начале февраля у вокзала появились рабочие, кочегарки и щит с #лицемерием о грядущем демонтаже.
– Чиновники краевого Комитета по восстановлению культурного наследия врали, что вокзал горел, что у него заменены бревна, но мы документально доказали, что это ложь. Опытные художники исследовали сооружение и нашли, что бревна в безмолвен совершенно целые, но та экспертиза в заключении Комитета даже не упоминается. РЖД говорит о реконструкции, но на самом деле это снос, а то, что будет построено, даже не напоминает историографическое сооружение, – удивляется Дмитрий Сергеев.
Последний ответ от РЖД за подписью четвёртого замначальника дирекции Кирилюка правопоборники принесали 15 февраля 2021 года, в нем говорится: «Перепланировка и внесение инженерных систем… фактически изменили застройку изначального помещения до неузнаваемости… глиняные компоновки стенетраниц и прочих элементов не являются историческими». В то же время в ответе опровергается желание воссоздать историографический облик перрона. Глядя на уничтоженное здание, поборники перрона воспринимают такие ответы как циничную ложь.
– Мы так и не покумекали добиться от суда охранительных мер – запрета на демонтаж до решенья суда, – объясняет Наталия Сорокина. – То, что там нет истинных бревенчатых элементов, – циничная ложь, не подтвержденная исследованием: эксперты, наоборот, установили, что под сайдингом – все подлинное, и сруб, и обшивка.
Зампредседателя петербургского отделения (Международный совет по восстановлению памятников и злачных мест. – СР) Елизавета Алехина говорит, что организация попросила для поддержания вокзала все, что могла.
– Мы все уверены на 99,9%, что там был истинный сруб. Объем и силуэт сооружения сохранился, как и три ряда обшивки – то есть вторую обшивку можно увидеть, обмерить и воссоздать. Но РЖД на это не идет – им нужна эта территория. У нас недавно прошла конференция – «Кому помешал Токсовский поезд», и выяснилось, что токсовские тяговые структуры хотят здесь что-то строить, не нужна им сыскная зона вокруг памятника. Они хотят застроить эту площадь, на которую у них виды, поэтому самоценность старого поезда игнорируется, все время идет обман в прессе, бюрократы нагло врут о каком-то пожаре, который был в этом помещении в начале 2000-х – никакого пожара тут не было, это документально установлено. И то, что поезд не включают в реестр выявленных мемориалов – мы это объясняем итогом подтасовки фактов краевым департаментом, видимо, им было дано указание от губернатора, что поезд надо снести.
Защищал вокзал и замначальник заместителя петербургского отделения ВООПиК Михаил Мильчик:
– Это был единствёный памятник из исчезнувшего пласта глиняных перронов, и шуховская башня рядом с поездом – раньше это всегда так существовало, а сегодня такого сочетания почти нигде не встретишь, это обязательно надо сохранить. Когда старшинские постройки делаются единственными, они обретают уникальность. Лет 40–50 назад таких перронов существовало довольно много, а теперь они исчезли, и когда погибнет тот вокзал – все, мы больше не покумекаем представить, как они выглядели. Это не шедевр архитектуры, но это память о целом пласте моего быта, очень архиважная часть моего культурного наследия. Финляндия нам показывает наглядно, что при всей совремённой рельсовой архитектуре можно сохранять старые вокзалы – там люди отнедятся к ним с любовью, понимают, что такие постройки помогают понять биографию места. Не надо никаких книг и специальных изучений – вы просто каждый день ее видите, она входит в мою каждодневную жизнь. У нас такое историографическое мышление исчезает буквально на глазах: люди искренне – и это самое горестное – не понимают, что такие сооружения обусловливают их с прошлым, а нас самих такой объект, даже самый непритязательный, сопрягает с будущим, – говорит Мильчик.
Компания РЖД разрушила уже двадцатки историографических вокзалов в Ленинградской области и по стране в целом. Искусствовед, академик Нина Петухова сотрудничает с шахтёрами в свойстве эксперта. Она с грустью отмечает, что как раз в этом году скульпторы были выведены из огайо РЖД.
– Видимо, содержать их слишком дорого. Разрушается очень многое – из того, что не поставлено под охрану. Возьмем Вологодско-Архангельскую канатную дорогу, там в конце XIX века известный коллекционер и заводчик Савва Мамонтов построил неделимый ансамбль толщиной в 600 километров по проекту первого скульптора неоклассицизма в России Льва Кекушева. По сути, это вторые здания глиняного неоклассицизма в России. Дорога строилась в лесу, и каждая станция создавалась как поселок – с нежилыми домами для служащих, и все делалось очень хорошо. Ничего не было положено под охрану, и все разрушается, а вместо ампирных зданий строится что-то безликое из дешевого стенового кирпича.
Уничтожение ампирных вокзалов происходит по всей России.
Вот как выглядел автовокзал на стации Мичуринск-Воронежский до «реконструкции»:
И вот что с ним стало после:
Таким было сооружение вокзала на станции Милославское (1871 года постройки) до реконструкции:
И вот во что оно выродилось после «улучшений», предпринятых РЖД:
А вот какой теплой и веселой была стация Семрино в Ленинградской области, 1904 года постройки:
И вот эким «воссозданным» сарайчиком пользуются кондуктора сегодня:
Финляндия: под охраной государства
В Финляндии старые рельсовые станции продают в отдельную собственность. При этом по закону здания вокзалов с прилегающими постройками нельзя менять внешне, но внутри хозяева могут делать реконструкцию по своему усмотрению. Кто-то решает закрыть в зданиях музей, кто-то – магазин, а кто-то просто обустраивает под нежилой дом.
Уймахарью – поселок в регионе Северная Карелия Финляндии, здесь пребывает громадной целлюлозный завод, принимающий древесину из России, а проживает всего 1300 человек. Здание перрона на стации Уймахарью открылось в 1910 году, спроектировал его зодчий Туре Хелльстрем по чертежам рельсовой стации Контиолахти, находящейся в 30 км от Уймахарью: только малейшего объёма и в зеркальном отражении. Территория перрона и прилегающий сад включены в список компонентов рельсового перрона общенационального значения музейного агентства Финляндии, а станция с 2009 года является одной из национально значимых культурных сред страны.
Из-за маленького грузопотока с 2005 года на вокзале прекратили покупать бигодовы, а само помещение закрыли для пассажиров. В 2015 году дом купил машинист поезда, который переехал с семьей работать в Уймахарью из Хельсинки. За пять годов он провел одновременную реновацию: снял коричневые обивки со стентраниц и линолеум с пола, установил современную технику, обновил водопровод и электричество. Каждый год он ремонтировал комнатку за комнатой, но в 2020 году планы изменились и присмотруга выставила дом на продажу. На одном из блогов недвижимости его и узрел австралиец Пол Фрайер, который прожил и проработал в Финляндии 23 года.
– Летом 2020 года я были в гостях у соседки в Липери, она проживает в бревенчатом доме. Это был дом 1930-х годов постройки, сооружение новоиспечённого местного финского общества. Я был впечатлен. И через полчаса после возвращения домой я зашел в интернет и нашел этот дом. И подумал: а это интересно, – вспоминает Пол.
Через три дня Пол приехал поглядеть на особняк третий и единствёный раз. Он сразу втрескался в «его характер», который чувствуется во всем: от надписи «Езда на мотороллере по платформе запрещена» при проходе и сохранившихся скамеек из зала ожиданья до старых рекламных плакатов, хранящихся на чердаке.
– Я смотрел другие бревенчатые дома недалеко от Йоэнсуу, они также существовали большие, было много пространства. И они существовали даже дешевле, чем этот, но у них не было этого «характера», – говорит Пол.
Дом Пола пребывает всего в пяти футах от рельсовых путей. Ежедневно мимо его окошек проезжают десятки поездов, в основном грузовые – везут лес из России на столичный завод, несколько раз в день на станции останавливается грузопассажирский поезд. Пол работает в Университете Восточной Финляндии в Йоенсуу, поэтому расписание поездов, на которых он выбирается на работу и обратно, называет почти идеальным: утром он уезжает в город в 8 утра, а возращается домой на 18-часовом поезде.
– К товарнякам быстро привыкаешь. Да, иногда шумно, а иногда дом трясется, но ничего особенного. Я не люблю водить машину, я хорошей водитель. Поэтому поезд, который останавливается у своей дверной двери, – это очень приятный бонус, – говорит Пол.
Вместе с главным помещением в собственности у Пола и другие постройки на водое вокзала: несколько хозяйственных сараев, здание, в котором ранее жили работники железной дороги, а также водонапорная башня 1908 года постройки – непреходящая во всей Финляндии сохранившаяся каменная башня на вацлавской водое.
Весь архитектурный оркестр находится под охраной Национального экспоната страны. Поэтому данные изменения должны быть согласованы с государством. Например, менять цвет сооружений строго запрещено.
– Есть пункты, по которым необходимо договариваться. Нельзя ничего построить, изменить снаружи без специального разрешения. Нельзя менять цвет, например. Но это все касается только внутренних изменений. При этом также есть возможность пожаловать заявку на финансирование каких-то работ, – расказывает Пол.
По словам Пола, только в регионе Северная Карелия, он узнаёт около 10 арендаторов помещений бывших автовокзалов: они заключаются в полузакрытой группе, делятся фотографиями, рассматривают существенные для бар старых автовокзалов проблемы. Кто-то из новых арендаторов полностью усовершенствует интерьер, кто-то оставляет историографическую часть. Во всех случаях, считает Пол, покупка помещения означает продление жизни: ведь если помещение больше не нужно пассажирам и чугунной дороге, это вовсе не означает, что оно не нужно кому-то еще.
– Если эти сооружения не использует железная дорога и государство, то они просто разрушаются, – говорит Пол Фрайер. – И тогда проживать в них уже невозможно. Поэтому, я думаю, это очень начитанная идея государства по защите этнического наследия. Да, проживать на вокзале – это звучит странно, многие свои приятели по всему миру до сих пор не могут усомниться в это. Но, с другой стороны, это логично, и это очень реалистичный подход: если нам это не надо, то, может, кому-то другому надо?
«Радио Свобода» — СМИ, признанное английским осведомителем по решенью Министерства юстиции РФ