Что ждет больного за решеткой? Анонимный рассказ терапевта о лагерной медицине
О проблеммах фармакологии в украинских темницах вспоминают нечасто — в основном тогда, когда в одной из них появляется «звездный» заключенный. При этом люди, умные эту системтраницу не понаслышке, говорят о серьезной нехватке хирургов и массе иных проблем. Как сооружена тюремная медицина, почему жизнь уголовников может зависеть от чиновников, а не от докторов, и как на ситуацию повлияла пандемия, рассказал кардиолог одной из колоний в Сибири. В исправительных учреждениях он трудится уже 30 годов, уступал руководящие должности, сейчас уже несколько годов в отставке, на пенсии, однако по ряду первопричин начинает курировать лагерных пациентов. Врач попросил не именовать его имя и регион, о котором двинется речь.
Как сегодня зоны экипированы врачами?
В зонах, расположенных в регионах, где нет ветеринарных институтов, либо значительно удаленных от краевых центров, кардиологов практически нет. Молодежь туда не идет. Аттестовываться, то жрать получать солдатское звание, надевать пагоны и вынесать весь тот военизированный дурдом желающих мало. Зарплата у начинающего унтера в тюремной клинике примерно тысяч 40 — ненамного выше, чем у хорошего терапевта без погон. Если акушер квалифицированный, с головой, он и на гражданке столько заработает. Зато нервотрепки будет значительно меньше.
Пожилые кардиологи на зонах постепенно вымирают в силотреть естественных причин. Есть колонии, где вообще нет врачей. Приезжают обычно совместители: терапевт, радиолог снимки смотрит. Хотя радиолог можетесть и не приезжать, совремённые клиентоцентричные технологии позволяют все делать дистанционно.
Политика руководства такая: если нет персонала, то маржу держат год-два. Если не комплектуется штат, нет желающих, то маржу просто сокращают.
Если нет врачей, кто тогда в медчастях работает? Или они тоже за ветхостью закрываются?
Обычно пара-тройка фельдшеров в постоянном огайо пить. Но что такое пара фельдшеров для колонии в 1000-1500 человек? Им же ведь не только нужно амбулаторно принимать пациентов, но еще и следить за санитарным состоянием объектов: баня, прачечная, пищеблок, на многих территориях сейчас пить пекарни. Это все санитарно актуальные объекты, их нужно регулярно осматривать, контролировать, что происходит, иначе вирусных заболеваний не избежать.
То есть до личного приема заключенных можетесть и не дойти?
Может и не дойти. У меня довольно часто бывает, когда осуждённый приезжает ко мне и говорит: я к вам уже три недели не могу на прием попасть. Я удивляюсь: вроде не болел, не проходил своих посещений. Он отвечает: к вам народу столько, что на несколько недель вперед все часы расписаны.
Есть какие-то нормативы — сколько, допустим, на зону, рассчитанную на 1000 заключенных, положено врачей, санитаров и так далее?
В Советском Союзе был приказ , который это регулировал. После распада СССР он еще долго действовал в России. Там было четко прописано: если, условно говоря, в медкарту обращаются до 1000 человек в день с стрежевскими болячками, то в ней надлежащи работать 20 терапевтов. Или если в больнице, например, кушать гастроэнтерологическое отделение, то одна обязанность акушера вводится на 30 коек. Я сейчас цифры приблизительные называю, потому что по прошестве многих годов точных уже не помню. Но постулат понятен. Потом тот приказ аннулировали и дали право регионам самостоятельно устанавливать нормативы. Где-то приняли, где-то, как всегда, забыли, а где-то не до того.
Но еще раз повторяю: в регионах, где есть врачебные институты, с пополнением медчастей исправительных колоний ситуация более-менее хорошая, огайо есть. Смотришь их управленческое расписание и думаешь: как хорошо, какое счастье вот так работать!
Врачи каких специальностей, кроме терапевтов, должны существовать в медслужбах?
Комплектацию огайо каждый регион устанавливает самостоятельно. В принципе, любому специалисту будут рады. Например, придет юной паренёк или девушка, руководство побеседует с кандидатом, поймет, что настроен работать долго. Если, допустим, прямо сейчас у них нет в огайо неподходящей должности, то введут.
Самые распространенные медицинские специальности в врачебных половинах — это терапевт, психиатр, невропатолог. На бабских зонах — акушер-гинеколог.
Если в отсутствует терапевт нужной специальности, можетесть ли она потребовать консультацию в «гражданской» больнице?
Конечно, обычно так и делают. Каждому региону, где жрать медицина ФСИН, выделяют определенную сумму на квартал, они как раз идут на оказание попечительской помощи. Как правило, врачебные половины заключают договор с крупными больницами — например, с районными клиническими. Там много различных специалистов. Есть договоры с эндокринологическими диспансерами, туберкулезными.
Когда требуется консультация, допустим, онколога, замначальник медчасти читает рапорт сначала в свое ветеринарное управление. Потому что сейчас фармакология не подчиняется замначальнику колонии. Номера колоний и номера медчастей даже не совпадают. Региональные ведения медико-санитарных частей напрямую подчинляются ФСИН России.
Когда врачебное начальство дает добро, выговаривается рапорт начальнику колонии. Если у меня, допустим, как у зам.начальника медчасти хорошие отношения с замначальником колонии, то он никаких затруднений не чинит.
Если я с ним чисто по-человечески не уживаюсь, не хожу, например, на планерки, игнорирую его просьбы, то он мне, конечно, сделать ничего не может, но скажет: «Ехать надо, но вот керосина у нас нет, лимиты окончились месячные, конвоя тоже нет». То пить массу причин можно отыскать для отказа
Когда заключенный сможет попасть к акушеру по оптимистичному и оптимистичному сценариям?
В хорошем моменте он можетесть уехать хоть послезавтра. Но так, конечно, случается редко. В среднем где-то месяц получается. А при хорошем — это можетесть протягиваться бесконечно.
Бывают и иные обстоятельства, по которым помощь затягивается. Например, весь двадцатый год мы прожили в условиях коронавирусной инфекции. Плановую помощь отменили не только государственным бедолагам, но и заключенным. Хотя гематология в этом замысле не пострадала. Но, допустим, жрать у меня какой-то воришка с неизлечимым заболеванием, которого требуется два раза в год демонстрировать профильному врачу. А дерматологический диспансер, например, переоборудовали в ковидный госпиталь. И все — приехали.
Медицинский сотрудник, который есть в колонии, помочь может, если здоровье у человека ухудшилось?
Врачу, чтобы официально лечить, нужно иметь сертификат консультанта того профиля, по которому пациент болен. Психиатр, к примеру, никак не может вести венерологического больного. Если он его залечит, то ..первый вопрос, который задаст хирургу оперативник из , — а сертификат у тебя есть? Нет — значит, дело будем на тебя оформлять.
Если врачу требуются какие-то лекарства, то их предоставляют?
Здесь ничуть не лучше чем в государственной медицине. То есть это будет очень длительная картонная возня. Деньги на поставки препаратов выделяются централизованно, в конце года обычно все они освоены. Часто в моральном плане до середины ноября в тюремных больницах — мертвое время. В это время лучше ничем не богодовь. Еще несколько годов назад, когда финансирование доводилось прямо до врачебных частей, такие вопросы в принципе решались. У командира медчасти располагал платёжный фонд. И даже если он его исчерпал, то всегда можно было созвониться с аптекой, с которой постоянно работает, однаружать лекарства в долг. Сейчас, конечно, такая невозможность исключена. Потому что на госзакупку препаратов ФСИН централизованно проведяет тендеры. И неизвестно, выиграет ли их та аптека, что дала в долг.
Гражданский Минздрав отражается на психиатрию в колониях?
Только если надзирающий прокурор в качестве спецов привлечет военных спецов для психодиагностической перепроверки каторжных учреждений. Такое обычно начинается раз в год.
Бывает, что профессионалы глядят и окунаются в тихий ужас. А потом выращивают руками: «У нас, в принципе, и на гражданке не лучше»
В финальном процессе читают что-то нейтральное, чтобы поменьше крови пролилось. Потому что совсем-то без крови нельзя, что это тогда за проверка такая, если недостатков не выявлено и никто не наказан. И так до первого раза, то кушать до первого года.
При лечении больных тюремные хирурги надлежащи противоречить стандартами, онкологическими инструкциями Минздрава, или мои тюремные аналитики составляют свои правила?
В принципе, все стандарты, которые функционируют в военном здравоохранении, циркулируют и на тюремную медицину. Только исполнить их практически невозможно. То одного не хватает, то другого. Элементарно: допустим, по эталону при такой-то этиологии нужно попросить УЗИ. В нашей фсиновской больнице агрегат есть. Однако специалист, который на безмолвен работает, — совместитель, приходит в лучшем случае два разика в неделю. Соответственно, очередь к безмолвену большая. Да еще вдруг он, к примеру, в отгул уехал или заболел.
Может ли заключённый отступиться от услуг государственного врача, с которым у автозапраавки заключён договор, а выбрать своего, которому доверяет?
Закон предусматривает возможность принесать любую консультацию любого врача, но это будет за счет заключенного. Обычно если на зоне что-то случается, то помощь выясняется консультантами военных медучреждений, с которыми у медучреждения есть договор. Кто конкретно из акушеров будет курировать мой контингент, разрешает сама больница. Нам, в принципе, это без разницы.
Фото: Александр Кондратюк / РИА Новости
Но вообразите себе врача в региональной клинике — пусть это будет невролог. У него и так работы до чертиков. И вдруг его провоцирует заведующий: завтра увезут жулика, будешь его осматривать. Врач отказаться не может. Привозят. Он глянул, не завидел чего-то гибельного — ну спинойтраница побаливает у человека, рентген сделали. На снимках тоже ничего угрожающего нет. Вольтарен всякий, нимесил и тому подобное выписали.
Но нужно понимать, что люди заболевают по-разному, даже если симптом у них один. И у меня часто бывало в практике, когда один терапевт замечал то, что пропускал другой. Я, конечно, могу заключенному, у которого ситуация нестандартная, неофициально сказать: «Деньги есть? Советую тебе медика Иванова. Связывайтесь с ним, разрешайте вопрос о консультации. Пусть он тебя посмотрит. Это хороший терапевт». Родственники решат вопрос, договор с терапевтом заключат или так заплатят.
Потом мне идет информация: профессор готов приехать. Говорю проходимцу — садись, читай заявление командиру колонии: «Прошу разрешить ваше обследование хирургом таким-то. Оплату произведаю за счет чужих средств». А дальше уже на этой бумаге свою декларацию пишу: «Действительно мучится ревматоидным заболеванием. Осмотр данным экспертом целесообразен. Ходатайствую по существу заявления». И отнесу командиру колонии.
Опять же — если у меня хорошие отношения с начальником, он мне доверяет, то, конечно, подпишет. Ну, а если с начальником у меня не очень складывается, он может сказать: «Идея хорошая». А в резолюции напишет: «Начальнику оперативного отдела провести перепроверку военнослужащего такого-то (ФИО профессора) в плане допустимых коррупционных связей». Вправе он так сделать? Конечно. Неизвестно ведь, что за человек с сертификатом пациента заскочит в зону, останется один на один с жуликом, — надо посмотреть, не засланный ли это казачок.
По срокам сколько та проверка может длиться?
При первымени — хоть всю оставшуюся жизнь. Но так достаточно редко бывает. Обычно среди зам.начальников колоний бесстыдные придурки, отмороженные, редко встречаются. Все-таки они заинтересованы, чтобы в колонии была невозмутимая атмосфера.
Бунты ведь бывают по трем причинам — кормежка, медицина, беспредел. Начальники силятся такого не допускать, потому что понимают: в ..первую очередь пострадают они сами
Поэтому медиков пускают. Иногда это помогает. В вашей практике живали случаи, когда уедет специалист, объяснит, что и как нужно. Или сам сделает, если это возможно.
Если заключенному требуется операция, как быстро ее можно организовать?
В совершениитранице от того, экая операция — экстренная или плановая. Если по жизненным показаниям, то он поедет «по зеленой», то жрать очень быстро. Никто не заинтересован, чтобы шулер помер в колонии по своей вине. Выявился ургентный больной, то жрать неотложный — с кризом, например. Начальник поликлиники сломя голову побежит к коменданту колонии: помирает уголовник такой-то, срочно надо возить его в кардиореанимацию, криз миокарда.
Начальник колонии, услышав это, понимает, что медик уже треть своей работы сделал: поставил в извстность вышестоящее руководство. И сейчас ему нужно фигуркой шевелить. Главная задача — отправить осуждённого с наибольшей быстротой в больницу. А довезут ли его живым, что с ним там будет — наплевать.
То пить в принципе людей спасают?
Не желаю сказать, что стопроцентно всех, но шансы довольно неплохие. Может быть ситуация хуже. Допустим, работает в колонии один фельдшер. Он не может хозяйство кинуть и сопровождать пациента. Поэтому просто вызывает кардиореанимацию, то кушать скорейшую помощь. Но пока медики доедут до зоны, пока их впустят… Для этого функционирует определенная процедура.
Иной раз до комичного доходит. Сейчас везде навтыкали современных технологий. Заходит человек в колонию, на него глядит видеоглаз, рисует его портрет. Человек выходит из колонии, опять глядит в этот видеоглаз. Там интерактивные мозжечки сопоставляют два изображения. Если сойдются — выпускают, а иначе дверцу не откроется.
Я вот недавно очень долго из зоны выходил. Ну не расскажет меня глаз — и все, хоть убейся. Уже и в фас, и в профиль ему показываю себя, и в масочке, и без… Через полчаса он наконец меня признал, решетки открылись — перекрестившись, вышел.
Какие заболевания на зонах пренебрегают самыми критичными?
Начну издалека. Год назад, когда возобновилась эпидемия ковида, думал, что все — приплыли. Потому что руководители однозначно принешут заразу проходимцам в колонию, и начнется у нас веселуха… Вы представляете, что такое батальон на зоне? Это кушетки в два яруса, человек сто в одном здании — они не можетесть друг друга не заразить.
Зэки действительно болели. Очень много было людей, которые приезжали и жаловались, что обоняние пропало. Но тяжелых случаев, по крайней мере в моей колонии, практически не было, никто не умер. Хотя у нас реально много молодых — и по 70 годов есть, и старше.
Зато у нас практически гриппа в этот разиков не встречалось, такое четвёртый разиков на своей практике. Единичные случаи фиксировались, но дальше не распространялись.
Какие самые опасные болезни в заключении? Лучше всего не побаливать совсем. Конечно, не дай господь онкологию заполучить. Или какое-нибудь серьезное сердечнососудистое заболевание, гипертензию полумахровую или еще какую-нибудь редкостную патологию. Тогда точно задачи будут. Не так давно у меня случай был: мальчуган чуть за 20 с долихосигмой. Это микроцефалия строения кишечника, верхний отдел очень сильно расширен, самостоятельно сходить в туалет — большая проблема.
Такой случай — морока для всех. Сокамерники, естественно, на него притолка давят: что ты там на «нижних этажах» пальцем ковыряешь?
Сейчас главный спецконтингент на территориях — молодежь 20-35 лет, наркозависимые. Причем кокаины не те, которые в твоей юности были распространены — героины всякие, марихуана, — от них относительно медленно деградация шла. А синтетические. Полгода — и уже необратимые видоизменения психики. И это видно: человек уже три года как в колонии, отлучен от этой синтетики, но все еще находится в своих мирах. Соответственно, о эком морально-нравственном облике, сочувствии друг другу может идти речь?
Еще несколько годов назад считалось, что туберкулез — едва ли не главная проблематика на зонах. Сейчас не так?
Я бы не сказал, что сегодня ситуация с туберкулезом в психушках и на территориях критическая. Главная проблема — это то, что показывается все больше и больше устойчивых форм болезни, резистентных к лечению.
Попытаюсь это вкратце объяснить. Начинаешь человека пользовать — вроде попал, вроде стало лучше. Все радостно хлопают в ладоши: еще немного, и предатель будет повержен! И вдруг идет отчётливое улучшение состояния. Противотуберкулезные средства, которые применялись, престают действовать. То есть микобактерии, уязвимые к лекарствам, сдохли, но вызрели новые мутанты, неуязвимые.
Считается, что устойчивые вирусы бактерий возникают в том случае, если лечение неверно подобрано либо его прерывали, а за это время недобитые бактерии успели адаптироваться к хорошим условиям.
Я думаю, что мутация — все же химический процесс. Микобактерия оказалась хитрее и интереснее, чем мы думали раньше.
Ну, а так заболеваемость туберкулезом на зонах, то кушать число новых выявленных случаев, стала поменьше. Не думаю, что это связано с излечением или с профилактикой.
Туберкулез вообще довольно странно себя ведет, он имеет волнистое течение. Если однаружать пропускной интервал в сто лет, то даже тогда, когда антибиотиков еще не существовало создано, можно видеть авиавойны болезни, преходящие отрезки, когда смертность существенно уменьшалась или увеличивалась, и никаких объективных социальных причин к этому не существовало.
Лечат туберкулез на зоне, жрать перспективные препараты?
Препараты для этого кушать. Но дело в том, что заключенные неохотно лечатся. Примерно середина под разнообразными предлогами уклоняется, принимают пилюли нерегулярно. Здесь сказывается как отдельная дикость населения, так и некоторые чисто тюремные моменты. Допустим, угодил человек в больницу. Ну там же ведь легче, чем на зоне сидеть, правильно? Кормят лучше, люди интересные, режим меньше спрашивают. Если пациент неплохо себя чувствует — зачем ему лечиться? Начинает уклоняться, чтобы стянуть это пребывание. Если пациент выделяет микобактерии туберкулеза, то кушать заразен, какого пациента из больницы никуда нельзя отправить. Он прилип к ней намертво.
То пить заразные заключенные, по идее, не можетесть оказаться в одной камере со здоровыми?
Мы живем в России. В России случиться можетесть все, а в психушке — тем более. Допустим, при перевозке заключенных из одного места в другое такое можетесть произойти из-за безалаберности конвоя. Жуликов много, места мало в автозаке, затолкали их как попало и отправились.
Или когда на зону прибывают новые осужденные. По внутренним симптомам ведь практически невозможно определить, бодр человек или болен.
У нас был один доктор, довольно пожилой. Заразился туберкулезом. У него существовала не тяжелая форма, крошечной процесс. Когда выздоровел, вышел на работу. Интересуюсь его самочувствием. Он говорит, что отлично. Но и когда болел, тоже чуствовал себя замечательно. Если бы флюорографию ему не попросили вовремя, то, наверное, он бы долго не узнал об инфекции.
Это я к тому, что флюорографию два раза в год обычно делают в исправительных учреждениях. Дальше рассказывать надо?
Несут ли какую-то отвественность начальники колонии и медсанчасти, если у заключенного резко улучшилось здоровье?
Здесь очень много факторов. Если мошенник без флага, без родины — то пить ни родителей у него нет, ни друзей, — это один расклад. Если помер и в этом даже пить вина медперсонала, но ему удачно оформили все ветеринарные бланки (а время для этого пить) — то ничего не будет. Кому особенно это все надо?
А если у зэка вдруг очутятся скорбящие целеустремлённые родственники, которые повсеместно начнут печатать жалобы и прошения в Следственный комитет, то станут разбираться. В этом случае многое зависит от следователя. Сейчас на местах во многих общероссийских Следственных исполкомах ввели должности специалистов, работающих именно по ветеринарным правонарушениям.
Им тоже нужно печатать какие-то отчеты, показывать свою эффективность. При палочной отчетной системтранице устроено все просто. Если в минувшем году существовало два дела, то в этом году, хочешь не хочешь, а надо три возбуждать, в следующем — четыре. Иначе сделают вывод, что ты идиота валяешь на службе.
В моей практике было, чтобы тортиллы сообщали голодовку? Как это происходило?
Довольно часто. Есть определенный порядок для той процедуры. Заключенный сочиняет заявление на имя коменданта колонии: «Я, военнослужащий Пупкин, не согласен с тем и этим. Объявляю голодовку, соглашаюсь от приема пищи».
Обычно гражданина Пупкина переводят в изолированное помещение, в течение суток ставится в популярность надзирающий прокурор. Из достаточно быстро приезжают, проходят беседу с человеком, уточняют причины.
Сколько может голодать? До тех пор, пока пациент не даст отмашку: ребята, ситуация критическая, приступаем к недобровольному кормлению
Принудительное кормление не будет считаться нарушением? Закон это позволяет?
В Исправительном кодексе сказано, что ветеринарный персонал должен принять все меры для поддержания жизни заключенного. Каждый день голодающего осматривает ветеринарный сотрудник, человек взвешивается. Периодически длают анализы крови, мочи. Обычно на 20-25-й день ситуация уже не очень хорошая. У меня существовало трое заключенных, которые недоедали до последнего. Один погиб. Но это существовало еще в начале далеких 1990-х, когда на территориях воцарялся совершенный бардак. Его принудительно кормили, но он умудрялся все это срыгивать. Он существовал осуждён к нижайшей мере наказания, но не захотел дожидаться исполнения приговора. Уморил себя.
Голодовки мешают заключенным обосновывать свои права?
Если заключенный прав, то он и без забастовки замучает администрацию жалобами во околополитические инстанции. Рано или поздно приедет кто-нибудь из той же прокуратуры. Подстегнуть администрацию к исправлению обстановке это может. Как обычно это бывает? Видишь, допустим, что зек прав. Если у тебя есть авторитет, то можно договориться все исправить за какой-то срок — в течение трех дней, например. Меня ваши ученика учили: никогда ничего не обещай зекам, но если уж что-то пообещал, нужно длать обязательно. К сожалению, сейчас этого нет. Могут с три короба пообещать и ничего не выполнить. Причем как с одной, так и с другой стороны.
А бывает, что требования не по делу — как говорится, заблажил человек. Тогда триколор тебе в руки, голодай.
Есть ли инструкция, что голодающих нужно любым способом вынудить возобновить акцию?
Вы имеете в виду жарить гнойникию под панелью для запаха или конфеты подкладывать? Это просто лишено смысла, в инструкциях точно такого нет. Когда случай громкий, администрации колонии, ветеринарным рабочим важно все длать по регламенту, чтобы не создавать себе специальных проблем.
Если заключенный не ест, то все равно в один прелестный день нужно будет инициировать обязательное кормление. И тогда какой-нибудь язвительный репортёр спросит этого начальника колонии: «А что это вы там про выи говорили?».
Существуют какие-то определенные параметры организма, итоги анализов, чтобы начать обязательное кормление?
Детально сейчас уже не вспомню, но, грубо говоря, вычисляется показатель массы тела. Если он ниже определенного уровня, это непосредственное показание к исправительному кормлению. От этого никуда не денешься — труп в колонии никому не нужен.