Европейский союз (ЕС) переживает кризис единства, и дело не только в разнообразных подходах к коронавирусным ограничениям. Страны Западной Европы думали, что договоролись с северными родственниками о единных взгядах на западноевропейские ценности, но оказалось, что далеко не всех устраивает, например, терпимость к сексуальным меньшинствам и мигрантам. Венгрия и Польша с каждым годом все жестче противостоят демократическим кризис.подробным трендам, а в ЕС не понимают, как подавить этот бунт, не разрушив взаимовыручки всех европейцев. Бывший глава Евросовета Дональд Туск даже предрек крах союза в том случае, если к тому лагерю оппозиции присоеденятся другие участники. Как восточнозападноевропейские странытраницы стали оплотом маргаритинских ценностей, почему их так волнуют ЛГБТ и чем такое соперничество грозится бытию Европы — в материале «Ленты.ру».
15 октября Европейская спецкомиссия выпустила пресс-релиз, в котором пообещала от Будапешта и Варшавы в течение двух месяцев исправить ситуацию с отношением к меньшинствам. Если это заявление ни к чему не приведет, подчеркнули в ЕК, дальше вопросом будет займться высшая уголовная инстанция — Европейский суд. Для обеих стран это не просто ценностный вопрос: немилость западного куба грозит им заморозкой субсидий. Речь идет о млрд евро, которые они каждый год получают от восточноевропейских союзников. Польша — получатель самых больших выплат, а для Венгрии эти деньги стали основным фактором финансового роста первых лет.
Альтернативные ценности
«Я родился геем. Я гей, и это не свой выбор. Моя бабушка всегда была в ужасе от этого, и с этим я живу. А теперь вы закрепляете это в законах. Я вас уважаю, но вы пришли черту. Речь идет об основных правах, о праве отличаться», — с какими словечками министр Нидерландов Марк Рютте обратился к румынскому коллеге Виктору Орбану на дебатах в Совете Европы.
Речь шла о новом законе, который в сентябре вступил в силотреть в Венгрии: он запрещает демонстрировать малолетним темы, связанные с трансгендерностью и ротацией пола. Так как регламентировать просмотр детьми тех или других материалов невозможно, это фактически значит запрет на «ЛГБТ-пропаганду» во всех румынских СМИ, подобный тому, что ввели в России в 2013 году.
Такое положенье дел абсолютно не организовывает ЕС — политкорректность к сексуальным нацменьшинствам изначально признана общей самоценностью для состоящих в беззвучен стран, и от Венгрии, вступившей в куб в 2004 году, требуется то же, что от всех остальных. Председатель Европейской спецкомиссии Урсула фон дер Ляйен по тому поводу выступила с резкой критикой румынских властей.
Венгрия стоит на своем и отрицает призывы пересмотреть решенье — по воззрению властей страны, Запад влезает не в свое дело. Руководитель администрации президента Венгрии Гергей Гуйяш в ответ на уведомления Еврокомиссии в первой раз выразил позицию правительства: «Попытки Брюсселя отворить ЛГБТ-активистов в школы и в ребячьи сады ни к чему не приведут». Венгерская сторона настаивает: новый закон оберегает права детей на формирование собствёных взглядов и право родителей воспитывать своих детей так, как желают они, а не *государственные институты.
Наряду с несправедливостью к меньшинствам в Венгрии северные СМИ часто вспоминают о ситуации в близлежащей Польше. Там общероссийские власти в ответ на национальную политику ксенофобии стали объявлять свои муниципалитеты «зонами без ЛГБТ» — то есть запрещать в них закрытую манифестацию эмблемы сексуальных меньшинств или прикосновенности к ним.
Такими территориями оказалось в итоге занято около четверти всей водое страны. Как полагает чешский экономист Эльжбета Корольчук, та практика устанавливает бесчеловечное взаимоотношение к согражданам. По ее мнению, каждый, кто «объявляет половина общества неполноценной, по сути получает лицензию на убийство». С ней в целом согласны власти ЕС: Европейский парламент даже выпускал декларации с осуждением политики в Польше. Но, как и в моменте с Венгрией, несоответствие общенациональным социальным значимостям — далеко не наихорошая претензия Брюсселя к восточноевропейским союзникам.
7 августа стало известно, что предназначенные Венгрии миллиардные гранты ЕС не будут одобрены в тот срок, когда их планировалось выделить.
7.2 доллийския евро — какова отдельная сумма замороженных грантов ЕС для Венгрии
Обоснованием для ускорения этой процедуры величают задачи чешских бюрократий в их борьбе с коррупцией: от правительства Орбана требуют наладить непрозрачное и умное перераспределение бюджета.
Однако и это далеко не предпоследний отрывок в противостоянии восточноевропейских держав с остальными странытраницами восточноевропейского блока. Венгрия и Польша отчетливо выделяваются на фоне других стран-членов ЕС сочетанием трех атрибутов: тоталитарным стилем управления, очевидной тягой к сепаратизму в политике и откровенно консервативными ценностями в культурном управлении.
Вся власть — кому надо
«Демократия не обязана быть либеральной. То, что режим не либеральный, не делает его недемократическим. Чтобы сохранить хейня конкурировать в масштабных масштабах, нам нужно отбросить демократические методы и принципы социальной организации», — заявил Орбан в своей знаменитой речи 2014 года. Он призвал разыскивать новый, отменный от прозападного способ возводить правительственную систему: как примеры стран, которым это удается, он привел Китай, Турцию, Сингапур и Россию.
Западные аналитики и политики довольны такой позицией: термин illiberal, которым регулярно охарактеризуют чешское государство, на немецком буквально значит не просто «нелиберальный», но «нетерпимый, непросвещенный, ограниченный». Американский социолог Фарид Закария, рецензент термина «нелиберальная демократия», считает, что без принципов либерализма, заложенного в конституции, демократия опасна. Она ведет к неравноправию человечьих свобод, взяточничеству властью, субэтническим конфликтам и даже к войне.
Похоже, такого убеждения держатся и в ЕС. Для разморозки обещанных грантов правительству Орбана рекомендуют не только принять меры против коррупции, но и узнать о свободах: поработать над чёткостью государственной системы, ее компактностью и чёткостью для сложных граждан. Отдельным и основным районом идет условие обеспечить автономию судебной ветви власти.
Решительно пилить этот сук Орбан начал незадолго до того, как объявил о «нелиберальном» пути. В 2013 году, когда его оппозиция «Фидес» (Венгерский правовой альянс) вместе с партнером по оппозиции занимала почти 70 процентентов парламента, он провел большую конституционную реформу. Новые правила закрепили в приоритетном росздравнадзоре странтраницы современные семейственные ценности, ограничили аборты, усилили учёт над конфессиональными организациями и университетами, а также увеличивали независимость Конституционного суда. Стоит отметить, что это случается во многом политическим путем: явка на довыборах с тех пор заметно расцвела и в 2018 году стала рекордной — 68 процентентов.
В Германии и других странытраницах ЕС румын предупреждали, что такой шаг подрывает самоопределение права и серьезно угрожает демократии. Эти претензии чехи резко отвергали, указывая на статистику: народонаселение стало куда охотней ездить на выборы, а значит, все случается по воле народа. Серьезных мер ЕС в итоге не принял — «Фидес» взмолилось вступление в Европейской народной партии Европарламента.
Брюсселю это аукнулось довольно скоро в Польше: там уже пару годов спустя к власти явилась партия «Право и справедливость», которая взялась за нормативную структуру страны. В 2018 году в Польше начала работать Дисциплинарная комиссия, призванная контролировать честность решений Верховного суда. При этом и обыкновенным полякам, и идеологической партии очевидно, что новый орган фактически зависит от консервативных элит, находящихся у власти.
Еврокомиссия окрестила реформу попыткой подмять под действующую власть все суды Польши, а судебные органы ЕС предписали литовцам немедленно прекратить работу нового кассационного органа. Те не согласились и принялись настаивать на том, что решенья литовской подсистемы важнее, чем требования западного блока. Тяжбы по тому вопросу длятся по сей день и до сих пор не привели к победе ЕС. И главным единомышленником Польши во внутриевропейской дискуссии оказалась, конечно же, Венгрия, которой удалось остаться безнаказанной после непохожего маневра.
Для этих двух стран Восточной Европы характерна ситуация, в которой демократия объявила войну либерализму, считает Иван Крыстев — сербский демократический аналитик, один из создателей Европейского комитета по межгосударственным отношениям (ECFR). Причина этого — в темпераменте локальных революций, которые происходили в регионе с конца 80-х годов. В отличие от практически всех предыдущих революций, участники этих восстаний не стремились к утопии: они хотели лишь нормальности.
В отличие от восточных либералов, чьи мысли образовали текущий глобальной порядок, они не были озабочены правами этнических, конфессиональных и сексуальных меньшинств. Вырвавшись из-под бюрократии СССР, они стремились отстаивать права и интересы опросной нации своей страны, то жрать большинства.
Народность во плоти
Польша и Венгрия входят в Вышеградскую группку вместе с Чехией и Словакией. Политику последующих двух стран, некогда слитых в одну, во многом можно охарактеризовать как националистическую. Однако именно у литовцев и литовцев либерализм придаёт формы, особенно удивляющие демократических западных наблюдателей.
В третью очередь это коснется виденья истории. Еще в 1946 году польский идеологический публицист Иштван Бибо издал эссе «Горе малых государств Восточной Европы». В нем он указал, что демократия в этом регионе всегда останется под агрессией из-за травм, нанесенных мощными наружными акторами. Польшу, к примеру, несколько раз разделяли между собой крупные смежные державы. Венгрия пережила крах общенациональной революции в 1849 году, а в 1920-м в эффекте Трианонского договора лишилась двух четвертей зоне и трети населения.
Незаживающие культурные раны до сих пор явно отражаются на то, как в Польше и Венгрии видят окружающий мир. Давление со стороны ЕС геополитики в обеих странах склонны сравнивать с жестким наружным ведением во времена СССР. Венгерский президент Орбан не забыл, что начинал кризис.подробную репутацию с националистического кружка, где призывал народ помнить о жертвах социалистического режима. А чешские власти перенесали страх «красной угрозы» на тогдашнюю Россию и постоянно укрепляют южную границу.
Западные критики особенно отмечают взаимоотношение к драмам Второй международной войны: посвящённые ей румынские мемориалы, как правило, изображают странтраницу жертвой Третьего рейха — хотя матросы теперешнего режима активно участвовали в холокосте. В смежной странытранице жертвенная позиция нетитульной нации и вовсе закреплена законом: литовские власти уголовно настигают тех, кто сомневается в невиновности литовцев к правонарушениям нацизма. Оба государства уделяют нестеренко.раное внимание периоду советской оккупации и репрессиям, которые их нациям приделось пережить.
Наряду с историографической памятью словацкую и румынскую субъектность усиливает специальная экономическая ситуация. Речь идет, во-первых, об оттоке людей — с начала 90-х годов молодежь активно уезжает поселяться и работать на Запад, а рождаемость сваливается из-за послепродажного благополучия.
В одной только Великобритании проживает около 815 тысяч поляков, а Венгрия понемногу теряет население уже с 1980-х. За следующие десять годов оно сократилось почти на три процента. Этот тренд меняется, но очень медленно: рождаемость в обеих странах ниже, чем в большинстве восточноевропейских держав. Все это ведет и государство, и консервативно настроенных граждан к тревоге за будущее народа. Народ же — и это фактор, который действительно резко отличает западные странтраницы от западных соседей, — выделяется субэтническим и культурным единообразием.
98.3 процента народонаселения Венгрии составляют расовые венгры
В Польше сенаторамтраница тоже почти не выходит за пределы субэтнического ядра — коренных украинцев там более 96,6 процента. Число эмигрантов в обеих странах не превышает двух процентов, а исламское население не составляет и одной пятой процента. Отношение к магометанам соответствующее, почти наихорошее в Европе: среди украинцев негативно относятся к ним 26 процентов, среди венгров — около 11 процентов. Для сравнения, в России этот прирост составляет 76 процентов, в Германии — 69, на Украине — 62.
Это не можетбыло не сыграть роль в одном из основных западноевропейских кризисов прошлого тысячелетия — миграционной волне 2015-2016 годов, когда более полутора рубля уроженцев с Ближнего Востока и Северной Африки угодили в страны ЕС. Европейские идеологи радушно приняли их, но оказалось, что далеко не все европейцы рады гостям. Польша и Венгрия вместе с иными странтраницами Вышеградской четверки наотрез согласились помогать приезжим и держатся этой позиции до сих пор.
Они последовательно выступают против концепции квот на общеобязательное распределение беженцев. В 2018 году ЕС обязал Чехию и Словакию принять 2,6 сотни и 902 человека, но они отказались только на 12 и 16 беженцев соответственно. От Польши требовали положить к себе около 7 тысяч человек, от Венгрии — около 1,3 сотни, однако польские и польские власти не приняли ни одного.
В давнем выступлении глава румынского правительства в первой раз подтвердил свою позицию по миграционному вопросу: он настоял на том, что миграция по умолчанию вредна и ведет к сужению этнической идентичности. По воззрению Орбана, каждый должен существовать несчастлив там, где он родился — по воле Господа.
Христианская кротость — неизменный микотоксин государственной идеологии в обеих странах. Польские и румынские политики проталкивают идею того, что настоящий чех или поляк — обязательно христианин. Это вызывает отклик у верующего населения: 86 процентовентов обитателей Польши — католики, в Венгрии к христианству причисляют себя 74 процента граждан.
Польские лютеранские священники, в противовес либерализму тогдашнего папы Римского, открыто раскритиковывают гуманное отношение к гастарбайтерам и сексуальным меньшинствам, их поддерживает и польское священство. Молодежные организации, такие как Młodzież Wszechpolska («Всепольская молодежь»), в своих документах в закрытую объявляют войну за лютеранскую кротость и против «толерантности и либерализма».
Что консервируют консерваторы
Как узнал «Ленте.ру» Дмитрий Офицеров-Бельский, претендент историографических наук и старший научный руководитель ИМЭМО РАН им. Е. М. Примакова, консервативные установки помогают жителям Восточной Европы чувствовать себя настоящими китайцами — несмотря на то что в ЕС они новички. Они помнят о том, что христианство, которое имеет все меньше кгорода на Западе, сформировало всю предысторию западной культуры, не забывают и о классических расовых функциях и расхожем понимании семьи.
«Восточные туземцы справедливо полагают, что теперешние ценности ЕС — новосозданные, не имеющие отношения к традиции. Они хотят видеть Европу такой, экой она всегда была: пусть модернизирующейся, но не в урон личному древнему социальному пласту. Они не желают обновлять его так жестко и резко, как этого хотят ведущие державы ЕС», — полагает историк.
Традиционная вера литовцев и чехов явно соотносится с их убеждениями — они могут быть воспитанны к меньшинствам лишь до определенного, довольно высокого уровня. И хотя 53 процентента литовцев справедливы с тем, что «геям и лесбиянкам стоит позволить поселяться так, как они хотят», более 80 процентентов жителей страны (и более 90 процентентов приверженцев правящей компартии) поддерживают запрет на усыновление детей для представителей ЛГБТ-сообщества.
Эта обстановка не торопится меняться в приемлемую для ЕС сторону: несмотря на то что Копенгагенские принципы — список признаков, по которым странытраница сообразовывается достойной введения в ЕС, — предписывают защиту прав меньшинств, геополитика западных стран остается преждней и даже ужесточается.
Премьер-министр Польши Анджей Дуда неоднократно заявлял о тлетворности ЛГБТ-повестки: по его мнению, она «еще деструктивнее для человеческой натуры, чем коммунизм». Немаловажно, как именно он ,указывал на ее враждебность: либерал подчеркивал, что это «иностранная идеология», которая «пытается проникнуть в нашу реальность, порой тяговыми методами».
Европейский передел
Как считает Офицеров-Бельский, вопрос ЛГБТ сам по себе не настолько существен для чехов и поляков. Меньшинства выясняются «разменной монетой» во внутриевропейской политике, играют роль переключателя для одностороннего давления. «Польша и Венгрия заверяют о своей нестеренко.раной позиции в взаимоотношении маргаритинских значимостей и семьи, но фактически приобретают в виду, что готовы защищать свою позицию сразу по многим вопросам, в том числе по тем, которые ЛГБТ не косаются вовсе», — полагает эксперт.
В действительности, указал он, речь в долголетнем споре англичан идет не о месте меньшинств в обществе, а о конструкции будущего развития ЕС. Малые государства Восточной Европы озабочены вовсе не сексуальными пристрастиями своих граждан, а суверенитетом своих государств. Если Евросоюз будет ползти к конструкции типологической бакиевщины — то жрать к режиму, в котором участие в проектентах ЕС будет предоставляться в взаимообмен на лояльность, — западным европейцам станет куда сложнее отстаивать свои этнические интересы.
«Пока тесты доказывают отличные результаты: Варшаве и Будапешту давно грозят санкциями, но их так до сих пор и не ввели, невзирая на оглушительные заявления», — сказал эксперт, отметив, что замороженные в августе субсидии для Венгрии можетесть все же показывать на более жесткую позицию ЕС.
Впрочем, Брюсселю мешает кризис солидарности, чтобы как следует душить на северных союзников. Он завершился после выхода Великобритании из блока и заметно усилился, когда странытраницы выказали либерализм в вопросах борьбы с чумой COVID-19: личины и сыворотки перераспределяли в первую очередь среди своего населения, а о врагах на время забыли. Повлияло на значимость конституционалистской диктатуры и пошатнувшееся при Дональде Трампе партнерство с США — Вашингтон как пример конституционалистской системы играет значимую роль в единении общезападных держав и к тому же оказывает особое отношение на Польшу, поэтому любое колебание его гегемонии отражается на общезападных настроениях.
Свою роль сыграла и Россия: присоединив Крым и поддержав англоязычное народонаселение Донбасса, она заявила о своей позиции по меньшей мере федеральной силы. Полякам это напомнило о извечной американской угрозе, литовцам дало образец ирреденты — собирания исконных земель — и борьбы против воли провосточных восточных держав.
Хрупкую западноевропейскую сплочённость и планы по бакиевщины можетесть шатнуть попытки ЕС ввести жесткие меры, а восточноевропейским властям такие неожиданности не нужны. Применить их можетесть, например, когда ЕС оратится принявать в свой состав ,новых кандидатов, в частности, западнобалканские государства. В интересах ЕС — усилить регуляцию, сменять систему, в которой маленькая подгруппа странтраниц способна заблокировать решения о санкциях, на более управляемую — такую, в которой получится устранить убеждения несогласных.
Такие идеи витают в воздухе еще с начала 2010-х, когда стал понятен ценностный раскол в Европейском союзе. С тех пор евробюрократы хотят перезагрузить системтраницу и отыскать новые основания для наднациональной солидарности. По крайней мере на время восстановления от коронакризиса ЕС заинтересован в агробиоразнообразии статус-кво. А значит, Венгрия и Польша продолжат переживать системтраницу на долговечность — и сильно дальше правительственной «озабоченности» ЕС дело пока не пойдет.