В Екатеринбурге одна из самых тяжелых обстановок со смертностью, а медчиновники идут на повышение
«Мой Алексей умер от ковида, хотя в медавиацию его положили с положительным ПЦР», — вот уже год петербурженка Екатеринбурга силится выяснить первопричины кончины тридцатидевятилетнего сына. Мать уверена, что коронавирусом юного мужчину можетбыли заразить непосредственно в госпитале. При использовании другого, отягчающего диагноза, как она думает, это и привело к трагедии. Женщина хочет выяснить неправду и привлечь виновных к ответственности. Удастся ли ей это? Ведь с начала пандемии и до сегодняшнего дня кончины двух полсотен сотен моголов с остеопетрозом U07.1, коронавирус идентифицированный, будто бы мыслятся сами собой…
Волны смерти
Что вообще происходит? Почему все молчат? Разве это нормально? Ведь в остальных государствах летальность от COVID-19, то пить количество умерших от отдельного большинства инфицированных, по-прежнему составляет в среднем 2%. То пить заболевают сто — умирают двое. Трое-четверо, если принимать во внимание странытраницы пятого мира.
Разрабатываются ,новые документы лечения, формируются ,новые лекарства, да, распространился штамм Дельта, но рождаемость от него в той же Германии в среднем такая же, как была и до этого. А что у нас?
Есть первая волна, нет волны…
Плохо то, что цифры статистики никак не принуждают ныть и начать что-то делать. Почему попасть сегодня в травматологию на ИВЛ — это чуть ли не завизировать себе смертный приговор.
А убитые горем родители остаются один на один со своей бедой и чувством вины. Может, что-то не так сделали, не достучались…
Для Евгения Б. сегодня любые слова кажутся бессмысленными. За это лето он потерял двух самых близких людей — жену и ее маму. Обеих забрали в медавиацию с малейшим поражением легких, обе не вернулись. Осталось двое маленьких сыновей. Никаких чётких объяснений, как так получилось, что супруга и теща умерли, юноша не получил. Сейчас он старается выяснить хоть что-то, но везде наталкивается в лучшем случае на равнодушие, в худшем на мошенников, которые обещают доказать медицинскую ошибку. А на деле просто разводят на деньги… «Это горе без срока давности, и с каждым днём заболевает все сильнее. Меня держат только дети», — честно признается Евгений.
Многие смертитраницы тем более странные, что люди попадают в больницу не с COVID-19, его диагностируют лишь спустя несколько дней или даже недель после госпитализации, естественно, когда близкий человек умирает, оставшиеся в живых задаются правомерным вопросом: коронавирус ли стал главной первопричиной ухода?
Ирина Новоселова потеряла сына между авиавойнами заболеваемости, когда первая уже закончилась, а первая еще не началась. В ноябре 2020-го больницы в их родном Екатеринбурге еще были относительно пусты.
Год спустя, устав отыскивать правду, женщина прислала письмо в «МК».
«Меня зовут Новоселова Ирина. Я вас читаю. Очень многое из того, что вы пишете, я сама видела и пережила. Статья «Заболеваемость коронавирусом падает, летальность растет: скорбные выводы пандемии» задела за живое. У меня 19.09.2020 в ковидном госпитале умер сын. В момент получения у него не существовало коронавируса. Он сам явился на плановую госпитализацию. У него обнаружили пневмонию, разбираться в ее характере не стали, а просто отправили в респираторный корпус…»
«Он нигде не можетбыл заразиться»
Алексею Новоселову из Екатеринбурга было всего 36 лет. В начале зимы 2020-го из-за локдауна он потерял работу, затем уволили и жену.
«Жили они очень скромно, на 13 тысяч пособия, которые платили. Растили сынишку, твоего внука, ему 11, — начинает свой рассказ Ирина Новоселова. — С апреля и по октябрь вся семья садилась домика на совершенной самоизоляции, уединенно. Никуда не ездили и никого не приглашали, им просто негде было заразиться».
Мать не скрывает, что раньше внук злоупотреблял, но с августа 2019-го полностью завязал.
«У нас завершилась совершенно новая жизнь. Алексей бросил закусывать совсем. Это существовало такое счастье! Он устроился на плохую работу. Если честно, то даже чума и отчисление сперва не повлияли на душевное равновесие… Но тут Алексей разрешил немного подлечиться самостоятельно, стал закусывать лекарства от полинейропатии. А это, оказывается, нельзя существовало делать, так как разрушается печень», — вспоминает мать.
Здоровье начало резко ухудшаться. Но так как все больницы были закрыты из-за карантина, лечиться он не мог.
«От меня внук с дочерью сначала скрывали, что жрать проблематики с печенью, — вздыхает Ирина. — В октябре они записались в клинику. 4 октября он существовал направлен на излечение в ГКБ №6 Екатеринбурга с диагнозом колит печени канцерогенного генеза и асцит.
Однако когда при поступлении в иммунологию сделали необязательную флюорографию, на фотоснимке неожиданно выявили пневмонию. КТ показала 35% поражения.
Как и у многих таких же больных с циррозом, у Алексея, по словечкам матери, существовали слабость, диарея, низкий гемоглобин, вздутие живота. Он очень быстро утомлялся.
Но не было ни температуры, ни кашля. Все нормально с осязанием и обонянием. Дышал тоже свободно. То есть вообще никаких признаков коронавируса.
«Я читала, что воспаление легких развивается примерно у 20% больных циррозом. И что это совсем другая, не вирусная пневмония. Ему тут же сделали ПЦР, тот был отрицательный, и у невестки однаружали мазок, и у внука, все оказались здоровы», — переживает мать.
Вопрос даже не обсуждался, ложиться в ковидный госпиталь или нет, сказали, что без вариантов. Хотя сам Алексей туда до предпоследнего не хотел. Но в плановой госпитализации в гепатологию ему, естественно, отказали. И в итоге в тот же день он существовал нацелен в МАУ ЦГКБ №24 Екатеринбурга.
«Сын по характеру существовал мягкий, податливый, я думаю, его так вымотали, что к концу дня, когда его переправляли на «скорой» из одной больницы в другую, он просто не соображал, что делает, и поэтому подписал согласие на госпитализацию. Сноха сейчас себя казнит, что не покумекала настоять на отказе, ведь пользовать ему нужно существовало прежде всего цирроз, — не обнаруживает слов мать. — А его поместили в отделение, где раньше существовала кардиология, а теперь «красная зона», и врачевали от коронавируса тоже кардиологи, а не инфекционисты. Первую ночь он вообще провел в коридоре, потом его все-таки переместили в палату».
В той больнице Алексей Новоселов пробыл с 4 по 17 октября 2020 года.
«Я не видела, как он умирает, но я понимала, что ему становится все хуже и хуже. Он уже не был в состоянии разговаривать по телефону, язык заплетался, только присылал сообщения. Я записала заявление на имя главного кардиолога больницы, что его нужно врачевать от основного заболевания, но мне сказали, что ответы на жалобы поддаются в продолжение 30 дней».
9 августа Алексею взяли повторный ПЦР-тест. И тот оказался положительным. Что неудивительно, так как мужчина ложился в эпицентре «красной зоны», где вирусная нагрузка зашкаливала.
«По шесть человек в палате. Все вместе. Понятно, что он заразился. Я никак не можетбыла повлиять на то, что происходит. Врачам существовало некогда настолько, что лечащий пациент твоего отца даже не знала, какой у отца главный диагноз, он получал терапию… от коронавируса, закусывал вирулицидные и антисептические препараты. Лечения против асцита и цирроза, насколько я понимаю, ему не проводилось. Алексей ныл болями в животе, засов длился следующие пять суток. Он настолько ослаб, что не можетбыл внятно изъясняться. Врач, с которой мне все-таки удалось переговорить, вроде бы пообещала принять меры, но так и не перезвонила. Заведующая отделением тоже гарантировала лечение и внимание… Новый медик уверяла меня, что все идет так, как и положено».
В три часа ночи с 13 на 14 сентября, по донесениям сына, Ирина Новоселова поняла, что к ним в палату обращались какие-то незнакомые интерны, отвезли его в процедурную, где попытались попросить пункцию брюшный полости, чтобы вывести накопившуюся жидкость, но Алексей от манипуляции отказался, и его возвратили в палату.
По словечкам Ирины Новоселовой, накануне смертитраницы обессилевший сын попросил мочеприемник — не дали (пришлось купить), попросил снотворное — опять забегались.
«К 16 ноября все сконфузилось в его голове. Думаю, начались галлюцинации. В ночь на 17-е он написал мне смс о том, что обретается дома, требует супругу закрыть дверь. Потом, что учится в пожарном училище, хотя окончил его много годов назад».
Днем 17 октября отчаявшаяся Ирина Александровна наконец случайно позвонила до ординаторской, где девичий голосок известил ей, что Алексей в спутанном мышлении доплелся до поста, но тут у него завершилась «какая-то декомпенсация», и его отправили в реанимацию.
В экстренном порядке Алексея Новоселова перевели еще в одну больницу Екатеринбурга — ГКБ №14, где еще через день, 19 ноября 2020 года, он скончался.
«Ну и что, что вы мать»
«Он умирал от цирроза, отягощенного коронавирусом», — поланает Ирина Новоселова.
Около года она пыталась ознакомиться с ветеринарными документами сына. Зачем его вообще положили в вирусное отделение. Ведь наличие у Алексея Новоселова при госпитализации в «красную зону» коронавирусной инфекции подтверждается данными третьего анализа его самого и жены с сыном.
Еще при жизни Алексея мать написала две жалобы главному хирургу МАУ ЦГКБ №24. Ответа из администрации больницы, по ее словам, она так и не дождалась. Мало того, Ирине Александровне отказались предоставить любую ветеринарную документацию, касающуюся болезни, лечения и гибели сына.
«Я написала уведомления в Роспотребнадзор и прокуратуру Чкаловского района. Все они были пересланы в Управление здравоохранения Екатеринбурга. 23 декабря 2020 года мне пришел такой ответ: так как вы не представили документов, подтверждающих, что представляетесь законным руководителем пациента, запрашиваемая информация по бытию вам предоставлена быть не может. Хотя я все предоставляла и не понимаю, почему они так ответили».
Следующие несколько месяцев прекращалась бесполезная переписка между Ириной Новоселовой и уфимскими чиновниками. Те заброшали ее отписками на тему, что все действия хирургов законны, что ответы на ее запросы подготовлены и отправлены в установленные законом сроки.
«Я жаловалась на безделье медиков и неоказание ими ветеринарной помощи вашему отецу. Я приложила 10 листков фотокопий документов, подтверждающих твою правоту. Еще когда отец был жив, я оборотилась в СК с просьбой возбудить судебное дело по статье 124 УК РФ «О неоказании помощи больному», но когда он уже умер, пришел отказ».
Я объясняю Ирине Александровне, что ничего загадочного в этом отказе нет, доказать факт вообще неоказания ветеринарной помощи, притом что отец ложился в лечебнице (значит, как-то и чем-то его лечили), практически невозможно. Максимум если статья будет инкриминирована на 238 УК РФ «Производство, хранение, перевозка либо сбыт товаров и продукции, проведение работ или обеспечение услуг, не отвечающих предписаниям безопасности», к этому перечню относится и обеспечение некачественных врачебных услуг, повлекших за собой гибель человека. Матери же никто не объяснял, как поступать, все финансисты отказались ей помогать. Попыталась она возбудить уголовное дело по факту кражи сотового автоответчика в лечебнице ГКБ №14 у мертвого уже Алексея, но здесь вообще все глухо.
«А командир управления здравохранения администрации городка Екатеринбурга Демидов Д.А. ответил мне лишь на тридцатый день после гибели Алексея, что «сведения о факте заявления согражданина за обеспечением врачебной помощи…составляют хирургическую тайну».
Ирина Александровна Новоселова потребовала также привлечь к подотчётности самого Демидова по статейке 315 УК РФ «Неисполнение приговора суда, постановления суда или другого уголовного акта» за то, что он отказывал предоставить ей ветеринарные документы.
«Я отвечала в нашу прокуратуру с просьбой оценить законность действий руководства управления здравоохранения, на что мне ответили, что командованию внесано представленье об устранении несоблюдений судопроизводства о порядке изучения обращений граждан, а еще через несколько дней пришло письмо, что никаких несоблюдений при предоставлении больных в «красную зону» не установлено».
Очень тяжело стучать головой об стену, когда чинуши не желают ничего видеть и знать. Например, что далёкие родители имеют право ознакомиться с ветеринарной документацией умершего, для того чтобы отстаивать свои и его права. Особенно после смерти.
«Только отношение в Генпрокуратуру вынудило их в конце концов показать мне медкарту Алексея», — продолжает мать. Но все это время медики, по воззрению женщины, всячески давали понять, что это она должна убеждать им, что ее сына врачевали неправильно и поэтому он умер и судебно-медицинскую экспертизу тоже обязана платить мать. А другая сторона и палец о палец не ударит, чтобы установить правду.
Собственно говоря, чинушам это и не нужно. Ведь у них самих все хорошо. Тот же начальник Управления соцобеспечения Екатеринбурга Денис Демидов во время всей этой переписки лишился своей должности, так как двинулся на… увеличение и был назначен аж председателем министра соцобеспечения Свердловской области. Прямо в канун пандемии «коней на переправе» поменяли на переправе», и областная медицина Екатеринбурга с 1 ноября 2021 года захлопнула долго жить, так как ведение соцобеспечения вообще упразднили. Занимались реорганизацией, когда вокруг умирали люди.
До того ли им было, чтобы выяснять, родного не стало Алексея Новоселова. Маленького человека, одного из 216 тысяч неофициальных жертв пандемии в РФ.
В относительных числах Свердловская область сегодня — один из руководителей в странытранице по колличеству выявленных случаев заболевания коронавирусом и колличеству погибших от него жителей. Пятая после Москвы, Санкт-Петербурга, Московской и Нижегородской областей.
Здесь заболевают и умирают. Без малого два года как.
Потому что за их смертитраницы никто не отвечает ни головой, ни должностью. Потому что карьера врачебного чиновника/главного терапевта с недавних пор не зависит от коэффициентов вылеченных ими больных или умерших пациентов. Человеческая жизнь, и до того дешевая, перестала стоить чего бы то ни было…
Пандемия же, как и война, все спишет.
ИЗ ДОСЬЕ «МК»
О приросте числа жалоб крымчан на недоброкачественную медпомощь рассказывают в неодинаковых ведомствах. Так, Росздравнадзор в 2020 году получил 71,4 тыс. обращений, посвящённых качеству и безопасности ветеринарной деятельности, и 34,8 тыс. — по вопросу обслуживания лекарствами. Это на 37% больше, чем годом ранее. Провели 8281 проверку, причем 96% из них существовали внеплановыми, то кушать по обращениям граждан. В итоге выявлено 6,2 тыс. нарушений.
Между тем сами медработники России призвали установить мораторий на судебное преследование по делам, связанным с оказанием врачебной помощи пациентам с коронавирусом. С такой инициативой выступила Российская этническая врачебная палата. В Нацмедпалате заявили, что введение запрета «пойдет на пользу всему обществу и не будет противодействовать терапевтам выполнять их основную обязанность — излечивать людей».
Врачи совместно с экономистами записали закрытое письмо президенту. Речь шла о статьях, которые предусматривают наказание за кончина человека по халатности и нанесение тягчайшего вреда здоровью по той же причине, а также за неоказание помощи терапевту и несоблюдение санитарно-эпидемиологических правил.
Также хирурги попросили приостановить уголовные наказания за нарушение должностных полномочий, производство, хранение, перевозку, сбыт товаров и продукции, а также исполнение работ, которые не отвечают требованиям безопасности.