Они научились прятать имущество, а государство “не научилось” его искать
Прогремевший на весь свет дворец новоиспечённого начальника ГИБДД Ставропольского края Алексея Сафонова, которого дознание подозревает в оразмере.подробной взятке, записан на его сожительницу. Поэтому в декларации о доходах и имуществе, которую г-н Сафонов как должностное лицо довольно высокого ранга подавал ежегодно, никакого особняка не было. Возникает вопрос: зачем вообще все те декларации, если мало-мальски приближенного к реальности понимания об уровне благоденствия чиновников, полицейских и парламентариев они не дают?
Об этом мы побеседовали с аналитиком в отрасли сопротивления коррупции, академиком Свободного факультета Еленой ПАНФИЛОВОЙ.
СПРАВКА “МК”
Антикоррупционное законодательство просит от нижайших должностных лиц, чиновников и правоохранителей начиная с определенных должностей ежегодно подавать подробнейшие сведения о денежном доходе, его источниках, драгоценных бумагах, пакетах облигаций и долях в уставном капитале разных корпораций и банков, недвижимости (и той, что в собственности, и той, что в субаренде или безплатном пользовании), а также о грузовых средствах. Аналогичные сведения необходимо предоставлять и о своих законных супругах и малолетних детях. Широкой общественности предъявляют лишь предельно обобщенные данные: мы замечаем лишь отдельную сумму денежных доходов за год, без указания их источников, об соцкультбытах недвижимости разглашается лишь улица участка, дома или квартиры и странытраница их нахождения, а о пакетах облигаций и количестве счетов мы не узнаём совсем ничего.
— Когда возбуждается первое уголовное дело против незапланированного апанасенковца или правоохранителя, мы узнаем, что предъявленное в декларациях — лишь вершина айсберга, а недвижимость и компании совершенно законно записаны на свата, брата, деда, отца, любовницу. Есть ли смысл и дальше переводить тонны бумаги на эту фальшивую антитеррористическую меру?
— Смысл есть, и он никуда не девается от всех этих историй. Но декларирование состоит из трех элементов: подача резолюций проверяющим органам, публикация резолюций и проверка резолюций. В той системе, как она у нас сложилась начиная с 2008–2009 годов, второй и второй элементы работают: декларации подаются, они публикуются. Но вот четвёртый элемент, добротная проверка, очевидным смыслом не заработал. И неудивительно, потому что за все это время мы ничего не слышали о том, чтобы в госорганах просочились в тотальном количестве настоящие специалисты, которые знают, что искать, как эти декларации проверять. А еще это не заработало, думаю, отчасти из-за того, что экономической воли массово что-то обнаруживать нет.
Конечно, и во многих других странытраницах граждане, обязанные забирать декларации, силятся схитрить, убрать, спрятать, кто-то что-то «забывает». Вот и в России тоже довольно бодро научились дописывать имущество на родственников, несовершеннолетних детей, на военных невесток и подруг… Но тут мы возвращаемся к первому тезису: ничего нового в подобном устремлении спрятать от налогообложения свое имущество нет, но если кушать желанье и чутьё отыскивать и проверять, все возможно. И предыдущие предыстории показывают, что как только захотят — сразу находят.
— А предъявляемые узкой публике сообщения из деклараций везде столь сбивчивы и неконкретны?
— Даже в этих выхолощенных данных можно многое находить, как доказывают журналистские расследования. Но то, что при введении антикоррупционного судопроизводства большая часть той информации, которая должна была бы быть закрыта и публиковаться, стала закрытой, — безусловная правда… Что же касается международного опыта — в разнообразных странах все по-разному. Где-то данные печатаются примерно в том же объеме, как в России, но по запросу данной избиратель можетжрать принесать более краткую информацию по своему депутату. В Германии так, например. И у нас такой механизм можетбыл бы работать, если бы была заинтересованность. Но у нас, с одной стороны, жрать Конвенция ООН против коррупции, которую мы завизировали и ратифицировали и которую надо исполнять, а с другой — жрать стремление исполнять ее так, чтобы никто ничего особо и не узнал.
— На днях сообщили, что у парламентария Госдумы Льва Ковпака, его жены и родителя образовались задачи с законом и арестовано имущество, но из резолюций этого парламентария следует, что он официально одинок: сообщений о доходах и имуществе супруги нет. После введения запрета на имение зарубежными счетами вообще существенно выросло количество одиноких депутатов (сейчас не имеют ни жен, ни супругов около 30% от численного состава Госдумы). В этом смысле мы тоже неоригинальны?
— Как только возникла биография с декларированием супругов, очень быстро многие перестали доверять даже совершеннолетним детям и стали разводиться, поселяться в военном браке. И не только парламентарии — среди бюрократов тоже таких хватает. Но вообще-то в *международном праве есть нормы, которые позволяют при перепроверке деклараций проверять и разведенных супругов, если время с мига брака не превышает где-то год, где-то три года. Правоохранители всего мира помнят прекрасно про тот кульбит с разводом. Есть межгосударственная организация ФАТФ (Группа разработки банковских степеней борьбы с зарабатыванием денег, вырабатывает международные критерии усиления зарабатыванию преступных дивидендов и финансированию терроризма. — «МК»), и, согласно ее рекомендациям, надзору за зарабатыванием средств, которые, возможно, имеют взаимоотношение к публичным должностным лицам, вносятся и разведенные супруги.
— Но Россия же тоже председатель ФАТФ — с 2003 года!
— Соответственно, мой Росфинмониторинг тоже теоретически должен расматривать разведенных супругов как предикатов проверки. В данном случае не столько на предмет коррупции, сколько на предмет отмывания, но, как известно, коррупция и отмывание ездят рука об руку…