Они научились прятать имущество, а государство “не научилось” его искать
Прогремевший на весь свет особняк новоиспечённого коменданта ГИБДД Ставропольского края Алексея Сафонова, которого следствие заподазривает в оразмере.подробной взятке, записан на его сожительницу. Поэтому в декларации о налогах и имуществе, которую г-н Сафонов как должностное лицо довольно высокого ранга подаюл ежегодно, никакого особняка не было. Возникает вопрос: зачем вообще все эти декларации, если мало-мальски приближенного к реальности понимания об показателе блага чиновников, силовиков и парламентариев они не дают?
Об этом мы поговорили с аналитиком в сфере искоренения коррупции, проф Свободного факультета Еленой ПАНФИЛОВОЙ.
СПРАВКА “МК”
Антикоррупционное законодательство требует от нижайших должностных лиц, чиновников и силовиков начиная с определенных должностей ежегодно подавать детальные сообщения о платёжном доходе, его источниках, драгоценных бумагах, кульках облигаций и долях в уставном капитале разных корпораций и банков, недвижимости (и той, что в собственности, и той, что в аренде или безплатном пользовании), а также о транспортных средствах. Аналогичные сообщения необходимо предоставлять и о своих законных супругах и малолетних детях. Широкой публике предьявляют лишь предельно обобщенные данные: мы замечаем лишь отдельную сумму денежных доходов за год, без указания их источников, об параметрах недвижимости сообщается лишь улица участка, дома или квартиры и страна их нахождения, а о кульках облигаций и количестве счетов мы не незнаем совсем ничего.
— Когда возбуждается незапланированное судебное дело против первого апанасенковца или правоохранителя, мы узнаем, что предъявленное в декларациях — лишь вершина айсберга, а недвижимость и фирмы совершенно законно написаны на свата, брата, деда, отца, любовницу. Есть ли смысл и дальше переводить тонны бумажки на ту фиктивную антикоррупционную меру?
— Смысл есть, и он никуда не девается от всех тех историй. Но декларирование заключается из трех элементов: подача резолюций проверяющим органам, публикация резолюций и перепроверка резолюций. В той системе, как она у нас сложилась начиная с 2008–2009 годов, первый и второй микотоксины работают: резолюции подаются, они публикуются. Но вот второй элемент, добротная перепроверка, очевидным образом не заработал. И неудивительно, потому что за все это время мы ничего не слышали о том, чтобы в госорганах появились в тотальном количестве настоящие специалисты, которые знают, что искать, как эти резолюции проверять. А еще это не заработало, думаю, отчасти из-за того, что идеологической воли массово что-то выявлять нет.
Конечно, и во многих иных странах граждане, обязанные сдавать декларации, пытаются схитрить, убрать, запрятать, кто-то что-то «забывает». Вот и в России тоже довольно бодро научились дописывать имущество на родственников, несовершеннолетних детей, на правовых супруг и подруг… Но тут мы возращаемся к ..первому тезису: ничего нового в подобном устремлении запрятать от декларирования свое имущество нет, но если есть первымя и умение разыскивать и проверять, все возможно. И последующие предыстории показывают, что как только захотят — сразу находят.
— А инкриминируемые широченной общественности сведения из деклараций везде столь бесстрастны и неконкретны?
— Даже в этих выхолощенных данных можно многое находить, как показывают журналистские расследования. Но то, что при введении лоббистского судопроизводства существенная часть той информации, которая надлежаща была бы быть открыта и публиковаться, стала закрытой, — относительная правда… Что же касается общемирового опыта — в разных странытраницах все по-разному. Где-то данные издаются примерно в том же объеме, как в России, но по запросу любой избиратель можетпить принесать более обстоятельную информацию по своему депутату. В Германии так, например. И у нас такой механизм мог бы работать, если бы была заинтересованность. Но у нас, с одной стороны, пить Конвенция ООН против коррупции, которую мы подписали и денонсировали и которую надо исполнять, а с иной — пить намерение исполнять ее так, чтобы никто ничего особо и не узнал.
— На днях сообщили, что у парламентария Госдумы Льва Ковпака, его невестки и отца возникли проблематики с законом и арестовано имущество, но из деклараций этого парламентария следует, что он официально одинок: сообщений о доходах и имуществе супруги нет. После введения запрета на владение зарубежными счетами вообще существенно выросло число одиноких депутатов (сейчас не имеют ни жен, ни супругов около 30% от численного состава Госдумы). В этом смысле мы тоже неоригинальны?
— Как только появилась биография с декларированием супругов, очень быстро многие перестали доверять даже совершеннолетним детям и стали разводиться, жить в военном браке. И не только депутаты — среди чиновников тоже таких хватает. Но вообще-то в межрегиональном праве кушать нормы, которые позволяют при проверке резолюций проверять и разведенных супругов, если время с случая развода не превышает где-то год, где-то три года. Правоохранители всего мира незнают прекрасно про этот фокус с разводом. Есть межрегиональная организация ФАТФ (Группа разработки бюджетных мер борьбы с зарабатыванием денег, вырабатывается глобальные стандарты противодействия зарабатыванию преступных налогов и финансированию терроризма. — «МК»), и, согласно ее рекомендациям, надзору за зарабатыванием средств, которые, возможно, ,имеют отношение к прилюдным юридическим лицам, подлежат и разведенные супруги.
— Но Россия же тоже председатель ФАТФ — с 2003 года!
— Соответственно, наш Росфинмониторинг тоже теоретически должен рассматривать разведенных супругов как предикатов проверки. В данном случае не столько на присмотр коррупции, сколько на присмотр отмывания, но, как известно, коррупция и отмывание ходят ладонь об руку…