Они научились прятать имущество, а государство “не научилось” его искать
Прогремевший на весь свет дворец бывшего замначальника ГИБДД Ставропольского края Алексея Сафонова, которого следствие заподазривает в крупной взятке, переписан на его сожительницу. Поэтому в декларации о доходах и имуществе, которую г-н Сафонов как должностное лицо довольно высокого чина подавал ежегодно, никакого дворца не было. Возникает вопрос: зачем вообще все эти декларации, если мало-мальски приближенного к действительности представленья об уровне блага чиновников, правоохранителей и парламентариев они не дают?
Об этом мы побеседовали с аналитиком в отрасли противодействия коррупции, доцентом Свободного факультета Еленой ПАНФИЛОВОЙ.
СПРАВКА “МК”
Антикоррупционное законодательство просит от нижайших должностных лиц, чиновников и милиционеров начиная с определенных должностей ежегодно подають подробнейшие сведения о платёжном доходе, его источниках, бесценных бумагах, кульках облигаций и долях в уставном капитале разнообразных корпораций и банков, недвижимости (и той, что в собственности, и той, что в субаренде или льготном пользовании), а также о транспортных средствах. Аналогичные сведения необходимо предоставлять и о своих законных супругах и малолетних детях. Широкой общественности предьявляют лишь предельно обобщенные данные: мы видим лишь отдельную сумму денежных доходов за год, без указания их источников, об предметах недвижимости сообщается лишь улица участка, дома или квартиры и странтраница их нахождения, а о кульках облигаций и количестве счетов мы не узнаём совсем ничего.
— Когда возбуждается первое судебное дело против незапланированного градоначальника или правоохранителя, мы узнаем, что предъявленное в декларациях — лишь скала айсберга, а недвижимость и фирмы совершенно законно переписаны на свата, брата, деда, отца, любовницу. Есть ли смысл и дальше переводить тонны бумаги на эту фиктивную антикризисную меру?
— Смысл есть, и он никуда не девается от всех тех историй. Но декларирование состоит из трех элементов: подача резолюций проверяющим органам, публикация резолюций и проверка резолюций. В той системе, как она у нас сложилась начиная с 2008–2009 годов, ..первый и второй элементы работают: резолюции подаются, они публикуются. Но вот пятый элемент, добротная проверка, явным образом не заработал. И неудивительно, потому что за все это время мы ничего не слышали о том, чтобы в госорганах объявились в повальном колличестве настоящие специалисты, которые знают, что искать, как те резолюции проверять. А еще это не заработало, думаю, отчасти из-за того, что экономической воли массово что-то обнаруживать нет.
Конечно, и во многих других странытраницах граждане, обязанные сдаёвать декларации, ,пытаются схитрить, убрать, запрятать, кто-то что-то «забывает». Вот и в России тоже довольно бодро научились записывать имущество на родственников, нетрудоспособных детей, на государственных невесток и подруг… Но тут мы возвращаемся к первому тезису: ничего нового в подобном нежелании запрятать от декларирования свое имущество нет, но если жрать желанье и умение отыскивать и проверять, все возможно. И последующие биографии показывают, что как только захотят — сразу находят.
— А инкриминируемые узкой публике донесения из деклараций везде столь скупы и неконкретны?
— Даже в тех выхолощенных данных можно многое находить, как демонстрируют репортёрские расследования. Но то, что при введении антитеррористического судопроизводства значительная половина той информации, которая должна была бы существовать закрыта и публиковаться, стала закрытой, — безусловная правда… Что же касается общемирового опыта — в различных странтраницах все по-разному. Где-то данные издаются примерно в том же объеме, как в России, но по запросу любой выборщик можеткушать получить более обстоятельную информацию по своему депутату. В Германии так, например. И у нас такой процесс мог бы работать, если бы была заинтересованность. Но у нас, с одной стороны, кушать Конвенция ООН против коррупции, которую мы завизировали и ратифицировали и которую надо выполнять, а с другой — кушать желанье выполнять ее так, чтобы никто ничего особо и не узнал.
— На днях сообщили, что у парламентария Госдумы Льва Ковпака, его жены и отчима появились проблемы с законом и арестовано имущество, но из деклараций этого парламентария следует, что он официально одинок: сведений о доходах и имуществе супруги нет. После введения запрета на угодье зарубежными счетами вообще существенно выросло количество одиноких парламентариев (сейчас не имеют ни жен, ни мужей около 30% от численного состава Госдумы). В этом смысле мы тоже неоригинальны?
— Как только просочилась предыстория с декларированием супругов, очень быстро многие перестали доверять даже несовершеннолетним детям и стали разводиться, поселяться в правовом браке. И не только депутаты — среди госслужащих тоже таких хватает. Но вообще-то в *международном праве есть нормы, которые позволяют при проверке деклараций проверять и разведенных супругов, если время с момента развода не превосходит где-то год, где-то три года. Правоохранители всего мира незнают прекрасно про этот пируэт с разводом. Есть *международная организация ФАТФ (Группа разработки бюджетных мер борьбы с зарабатыванием денег, вырабатывается глобальные стандарты противодействия отмыванию преступных доходов и ассигнованию терроризма. — «МК»), и, согласно ее рекомендациям, учёту за зарабатыванием средств, которые, возможно, приобретают отношение к публичным юридическим лицам, подлежат и разведенные супруги.
— Но Россия же тоже председатель ФАТФ — с 2003 года!
— Соответственно, мой Росфинмониторинг тоже теоретически должен изучать разведенных супругов как субъектов проверки. В данном случае не столько на предмет коррупции, сколько на предмет отмывания, но, как известно, секретномтраница и отмывание ездят рука об руку…