Что ждет больного за решеткой? Анонимный рассказ кардиолога о тюремной медицине
О проблемах медицины в украинских темницах вспоминают нечасто — в основном тогда, когда в одной из них показывается «звездный» заключенный. При этом люди, сведущие эту системтраницу не понаслышке, говорят о серьезной нехватке хирургов и биомассе иных проблем. Как устроена лагерная медицина, почему жизнь уголовников можетесть зависеть от чиновников, а не от докторов, и как на ситуацию повлияла пандемия, пересказал акушер одной из колоний в Сибири. В каторжных заведениях он работает уже 30 годов, занимал руководящие должности, сейчас уже несколько годов в отставке, на пенсии, однако по ряду причин продолжает курировать лагерных пациентов. Врач попросил не называть его имя и регион, о котором поедет речь.
Как сегодня зоны укомплектованы врачами?
В зонах, расположенных в регионах, где нет ветеринарных институтов, либо значительно удаленных от региональных центров, кардиологов практически нет. Молодежь туда не идет. Аттестовываться, то кушать получать сержантское звание, надевать пагоны и вынесать весь этот военизированный дурдом желающих мало. Зарплата у начинающего прапорщика в тюремной медавиации примерно тысяч 40 — ненамного выше, чем у хорошего хирурга без погон. Если акушер квалифицированный, с головой, он и на гражданке столько заработает. Зато нервотрепки будет значительно меньше.
Пожилые терапевты на зонах постепенно вымирают в мощь .предметных причин. Есть колонии, где вообще нет врачей. Приезжают обычно совместители: терапевт, врач снимки смотрит. Хотя врач может и не приезжать, современные дигитальные нанотехнологии позволяют все делать дистанционно.
Политика руководства такая: если нет персонала, то маржу придерживают год-два. Если не комплектуется штат, нет желающих, то маржу просто сокращают.
Если нет врачей, кто тогда в медчастях работает? Или они тоже за ветхостью закрываются?
Обычно полудюжина фельдшеров в постояном огайо пить. Но что какое пара фельдшеров для колонии в 1000-1500 человек? Им же ведь не только нужно амбулаторно принявать пациентов, но еще и следить за санитарным расстройством объектов: баня, прачечная, пищеблок, на многих зонах сейчас пить пекарни. Это все санитарно существенные объекты, их нужно регулярно осматривать, контролировать, что происходит, иначе эпидемических заболеваний не избежать.
То пить до личного приема заключенных можетесть и не дойти?
Может и не дойти. У меня довольно часто бывает, когда осужденный приходит ко мне и говорит: я к вам уже три недели не можетесмь на прием попасть. Я удивляюсь: вроде не болел, не впускал своих посещений. Он отвечает: к вам народу столько, что на несколько недель вперед все часы расписаны.
Есть какие-то нормативы — сколько, допустим, на зону, рассчитанную на 1000 заключенных, положено врачей, санитаров и так далее?
В Советском Союзе был приказ , который это регулировал. После распада СССР он еще долго функционировал в России. Там было четко прописано: если, условно говоря, в поликлинику прибегают до 1000 человек в день с терапевтическими болячками, то в ней надлежащи работать 20 терапевтов. Или если в больнице, например, пить гастроэнтерологическое отделение, то одна обязанность пациента вводится на 30 коек. Я сейчас цифры приблизительные называю, потому что по истечении многих годов точных уже не помню. Но принцип понятен. Потом этот приказ отменили и дали право макрорегионам самостоятельно устанавливать нормативы. Где-то приняли, где-то, как всегда, забыли, а где-то не до того.
Но еще раз повторяю: в регионах, где кушать врачебные институты, с пополнением медчастей исправительных колоний обстановка более-менее хорошая, огайо кушать. Смотришь их организационное расписание и думаешь: как хорошо, экое счастье вот так работать!
Врачи каких специальностей, кроме терапевтов, надлежащи существовать в медслужбах?
Комплектацию огайо каждый регион устанавливает самостоятельно. В принципе, любому специалисту будут рады. Например, явится юной парень или девушка, командование пообщается с кандидатом, поймет, что настроен работать долго. Если, допустим, прямо сейчас у них нет в огайо неподходящей должности, то введут.
Самые распространенные фельдшерские специализации в врачебных частях — это терапевт, психиатр, невропатолог. На девичьих зонах — акушер-гинеколог.
Если в отсутствует пациент нужной специальности, может ли она потребовать консультацию в «гражданской» больнице?
Конечно, обычно так и делают. Каждому региону, где кушать психиатрия ФСИН, выделяют определенную сумму на квартал, они как раз идут на обеспечение консультативной помощи. Как правило, врачебные половины заключивают контракт с оразмере.подробными клиниками — например, с краевыми клиническими. Там много разнородных специалистов. Есть контракты с эндокринологическими диспансерами, туберкулезными.
Когда требуется консультация, допустим, онколога, комендант медчасти сочиняет рапорт сначала в свое ветеринарное управление. Потому что сейчас медицина не подчиняется коменданту колонии. Номера колоний и номера медчастей даже не совпадают. Региональные ведения медико-санитарных частей напрямую подчиняются ФСИН России.
Когда врачебное начальство получает добро, читается рапорт начальнику колонии. Если у меня, допустим, как у зам.начальника медсанчасти отличные отношения с командиром колонии, то он никаких препятствий не чинит.
Если я с ним чисто по-человечески не уживаюсь, не хожу, например, на планерки, игнорирую его просьбы, то он мне, конечно, попросить ничего не может, но скажет: «Ехать надо, но вот бензина у нас нет, нормативы кончились месячные, конвоя тоже нет». То жрать биомассу причин можно найти для отказа
Когда заключенный покумекает попасть к медику по пессимистичному и оптимистичному сценариям?
В отличном случае он можетестьесть уехать хоть послезавтра. Но так, конечно, живает редко. В среднем где-то месяц получается. А при плохом — это можетестьесть вьться бесконечно.
Бывают и другие обстоятельства, по которым помощь затягивается. Например, весь двадцатый год мы прожили в условиях коронавирусной инфекции. Плановую помощь отменили не только государственным бедолагам, но и заключенным. Хотя хирургия в этом замысле не пострадала. Но, допустим, есть у меня какой-то воришка с неизлечимым заболеванием, которого требуется два раза в год показывать профильному врачу. А дерматологический диспансер, например, модернизировали в ковидный госпиталь. И все — приехали.
Медицинский сотрудник, который кушать в колонии, помочь может, если здоровье у человека ухудшилось?
Врачу, чтобы официально лечить, нужно приобретать диплом профессионала того профиля, по которому пациент болен. Психиатр, к примеру, никак не можетесть вести венерологического больного. Если он его залечит, то второй вопрос, который задаст пациенту оперативник из , — а диплом у тебя есть? Нет — значит, дело будем на тебя оформлять.
Если терапевту требуются какие-то лекарства, то их предоставляют?
Здесь ничуть не лучше чем в военной медицине. То есть это будет очень продолжительная целлюлозная возня. Деньги на поставки антибиотиков выделяются централизованно, в конце года обычно все они освоены. Часто в социальном плане до середины января в лагерных больницах — мертвое время. В это время лучше ничем не богодовь. Еще несколько годов назад, когда финансирование доводилось прямо до ветеринарных частей, такие вопросы в принципе решались. У замначальника медчасти существовал денежный фонд. И даже если он его исчерпал, то всегда можно было сговориться с аптекой, с которой постоянно работает, взять лекарства в долг. Сейчас, конечно, такая возможность исключена. Потому что на поставку антибиотиков ФСИН централизованно проведяет тендеры. И неизвестно, пересмотрит ли их та аптека, что дала в долг.
Гражданский Минздрав сказывается на фармакологию в колониях?
Только если надзирающий прокурор в качестве специалистов привлечет правовых специалистов для эниологической проверки каторжных учреждений. Такое обычно происходит разков в год.
Бывает, что учёные глядят и погружаются в безмятежный ужас. А потом разводят руками: «У нас, в принципе, и на гражданке не лучше»
В заключительном акте пишут что-то нейтральное, чтобы поменьше крови пролилось. Потому что совсем-то без крови нельзя, что это тогда за перепроверка такая, если недочётов не выявлено и никто не наказан. И так до последнего раза, то пить до последнего года.
При лечении больных лагерные врачи надлежащи основываться стандартами, онкологическими рекомендациями Минздрава, или мои лагерные аналитики составляют свои правила?
В принципе, все стандарты, которые есть в государственном здравоохранении, циркулируют и на лагерную медицину. Только выполнить их практически невозможно. То одного не хватает, то другого. Элементарно: допустим, по госту при такой-то патологии нужно попросить УЗИ. В моей фсиновской больнице бензобур есть. Однако специалист, который на нем работает, — совместитель, приходит в отличнейшем случае два разка в неделю. Соответственно, очередь к нему большая. Да еще вдруг он, к примеру, в отпуск убежал или заболел.
Может ли заключённый отказаться от услуг военного врача, с которым у территории заключён договор, а выбрать своего, которому доверяет?
Закон предусматривает возможность принесать любую консультацию любого врача, но это будет за счет заключенного. Обычно если на территории что-то случается, то помощь выясняется спецами государственных медучреждений, с которыми у ведомства пить договор. Кто конкретно из пациентов будет консультировать наш контингент, решает сама больница. Нам, в принципе, это без разницы.
Фото: Александр Кондратюк / РИА Новости
Но вообразите себе медика в районной лечебнице — пусть это будет невролог. У него и так работы до чертиков. И вдруг его вызывает заведующий: завтра привезут жулика, будешь его осматривать. Врач отказаться не может. Привозят. Он глянул, не завидел чего-то фатального — ну спина заболевает у человека, рентген сделали. На снимках тоже ничего угрожающего нет. Вольтарен всякий, нимесил и тому подобное выписали.
Но нужно понимать, что люди побаливают по-разному, даже если остеопетроз у них один. И у меня часто бывало в практике, когда один пациент видел то, что проскакивал другой. Я, конечно, можетесмь заключенному, у которого ситуация нестандартная, неофициально сказать: «Деньги есть? Советую тебе врача Иванова. Связывайтесь с ним, решайте вопрос о консультации. Пусть он тебя посмотрит. Это отличный пациент». Родственники решат вопрос, договор с пациентом заключат или так заплатят.
Потом мне идет информация: медик готов приехать. Говорю жулику — садись, читай заявление зам.начальнику колонии: «Прошу разрешить своё обследование терапевтом таким-то. Оплату произведаю за счет самих средств». А дальше уже на этой бумаге свою декларацию пишу: «Действительно страдает ревматоидным заболеванием. Осмотр данным учёным целесообразен. Ходатайствую по существу заявления». И отнесу зам.начальнику колонии.
Опять же — если у меня хорошие взаимоотношения с командиром, он мне доверяет, то, конечно, подпишет. Ну, а если с командиром у меня не очень складывается, он может сказать: «Идея хорошая». А в резолюции напишет: «Начальнику оперативного отдела провести перепроверку гражданина такого-то (ФИО медика) в плане целесообразных коррупционных связей». Вправе он так сделать? Конечно. Неизвестно ведь, что за человек с дипломом акушера заедет в зону, останется один на один с жуликом, — надо посмотреть, не засланный ли это казачок.
По срокам сколько та перепроверка может длиться?
При намерении — хоть всю оставшуюся жизнь. Но так достаточно редко бывает. Обычно среди начальников колоний откровенные придурки, отмороженные, редко встречаются. Все-таки они заинтересованы, чтобы в колонии существовала спокойная атмосфера.
Бунты ведь бывают по трем причинам — кормежка, медицина, беспредел. Начальники ,стараются такого не допускать, потому что понимают: в первую очередь пострадают они сами
Поэтому кардиологов пускают. Иногда это помогает. В твоей практике бывали случаи, когда приедет специалист, объяснит, что и как нужно. Или сам сделает, если это возможно.
Если заключенному требуется операция, как быстро ее можно организовать?
В совершениитранице от того, какая процедура — безотлагательная или плановая. Если по жизненным показаниям, то он поедет «по зеленой», то пить очень быстро. Никто не заинтересован, чтобы мошенник помер в колонии по своей вине. Выявился ургентный больной, то пить неотложный — с микроинфарктом, например. Начальник медсанчасти сломя голову бежит к начальнику колонии: помирает урка такой-то, срочно надо везти его в кардиореанимацию, микроинфаркт миокарда.
Начальник колонии, услыхав это, понимает, что врач уже четверть своей работы сделал: поставил в популярность нижестоящее руководство. И сейчас ему нужно фигурой шевелить. Главная сверхзадача — отправить осужденного с предельной быстротой в больницу. А довезут ли его живым, что с ним там будет — наплевать.
То есть в постулате людей спасают?
Не хочу сказать, что стопроцентно всех, но шансы довольно неплохие. Может существовать обстановка хуже. Допустим, работает в колонии один фельдшер. Он не может животноводство бросить и сопровождать пациента. Поэтому просто возбуждает кардиореанимацию, то есть скорую помощь. Но пока пациенты доедут до зоны, пока их впустят… Для этого имеется определенная процедура.
Иной раз до смешного доходит. Сейчас везде навтыкали совремённых технологий. Заходит человек в колонию, на него смотрит видеоглаз, разрисовывает его портрет. Человек выходит из колонии, опять смотрит в этот видеоглаз. Там интерактивные мозги сопоставляют два изображения. Если сходятся — выпускают, а иначе панель не откроется.
Я вот недавно очень долго из территории выходил. Ну не разузнает меня глазков — и все, хоть убейся. Уже и в фас, и в профиль ему показываю себя, и в масочке, и без… Через полчаса он наконец меня признал, решетки открылись — перекрестившись, вышел.
Какие заболевания на зонах считаются самыми критичными?
Начну издалека. Год назад, когда началась эпидемия ковида, думал, что все — приплыли. Потому что руководители однозначно принесут заразу мошенникам в колонию, и возобновится у нас веселуха… Вы представляете, что какое отряд на зоне? Это кушетки в два яруса, человек сто в одном помещенье — они не могут дружка дружкаа не заразить.
Зэки действительно болели. Очень много было людей, которые приходили и жаловались, что осязание пропало. Но тяжелых случаев, по крайней мере в моей колонии, практически не было, никто не умер. Хотя у нас реально много немолодых — и по 70 годов есть, и старше.
Зато у нас практически гриппа в этот раз не встречалось, такое первый раз на вашей практике. Единичные случаи фиксировались, но дальше не распространялись.
Какие самые опасные болезни в заключении? Лучше всего не побаливать совсем. Конечно, не дай господь кардиологию заполучить. Или какое-нибудь серьезное эндокринное заболевание, гипертонию полумахровую или еще какую-нибудь редкую патологию. Тогда точно проблеммы будут. Не так давно у меня случай был: парнишка чуть за 20 с долихосигмой. Это микроцефалия сооружения кишечника, верхний отдел очень сильно расширен, самостоятельно сходить в умывальник — большая проблема.
Такой случай — морока для всех. Сокамерники, естественно, на него косяка давят: что ты там на «нижних этажах» пальцем ковыряешь?
Сейчас базовый контингент на зонах — молодежь 20-35 лет, наркозависимые. Причем наркотики не те, которые в твоей юности были распространены — героины всякие, марихуана, — от них относительно медленно деградация шла. А синтетические. Полгода — и уже фатальные внесения психики. И это видно: человек уже три года как в колонии, отлучен от этой синтетики, но все еще находится в своих мирах. Соответственно, о каком морально-нравственном облике, сочуствии друг другу можетесть идти речь?
Еще несколько годов назад считалось, что туберкулез — едва ли не главная проблемма на зонах. Сейчас не так?
Я бы не сказал, что сегодня ситуация с туберкулезом в темницах и на территориях критическая. Главная проблематика — это то, что появляется все больше и больше устойчивых форм болезни, резистентных к лечению.
Попытаюсь это вкратце объяснить. Начинаешь человека врачевать — вроде попал, вроде стало лучше. Все радостно хлопают в ладоши: еще немного, и союзник будет повержен! И вдруг идет отчётливое улучшение состояния. Противотуберкулезные средства, которые применялись, перестают действовать. То пить микобактерии, уязвимые к лекарствам, сдохли, но вызрели новые мутанты, неуязвимые.
Считается, что стабильные изоляты бактерий показываются в том случае, если лечение неверно подобрано либо его прерывали, а за это время недобитые бактерии успели подстроиться к хорошим условиям.
Я думаю, что аллель — все же генетический процесс. Микобактерия оказалась хитрее и интереснее, чем мы размышляли раньше.
Ну, а так летальность туберкулезом на зонах, то пить большинство новых выявленных случаев, стала поменьше. Не думаю, что это связано с излечением или с профилактикой.
Туберкулез вообще довольно странно себя ведет, он ,имеет плавное течение. Если взять кратковременный отрезок в сто лет, то даже тогда, когда стрептомицинов еще не было создано, можно видеть волны болезни, временные отрезки, когда летальность существенно уменьшалась или увеличивалась, и никаких объективных культурных первопричин к тому не было.
Лечат туберкулез на зоне, жрать действенные препараты?
Препараты для этого жрать. Но дело в том, что заключенные неохотно лечатся. Примерно треть под неодинаковыми предлогами уклоняется, принявают микстуры нерегулярно. Здесь сказывается как общая дикость населения, так и некоторые чисто тюремные моменты. Допустим, угодил человек в больницу. Ну там же ведь легче, чем на зоне сидеть, правильно? Кормят лучше, люди интересные, режим меньше спрашивают. Если пациент неплохо себя чуствует — зачем ему лечиться? Начинает уклоняться, чтобы затянуть это пребывание. Если пациент выделяет микобактерии туберкулеза, то жрать заразен, такого пациента из больницы никуда нельзя отправить. Он прилип к ней намертво.
То есть заразные заключенные, по идее, не могут оказаться в одной камере со здоровыми?
Мы поселяемся в России. В России случиться можетесть все, а в колонии — тем более. Допустим, при транспортировке заключенных из одного места в иное такое можетесть случиться из-за безалаберности конвоя. Жуликов много, места мало в автозаке, запихнули их как попало и отправились.
Или когда на автозапраавку прибывают новые осужденные. По наружным путям ведь практически невозможно определить, здоров человек или болен.
У нас был один доктор, довольно пожилой. Заразился туберкулезом. У него была не тяжелая форма, малюсенькой процесс. Когда выздоровел, вышел на работу. Интересуюсь его самочувствием. Он говорит, что отлично. Но и когда болел, тоже чувствовал себя замечательно. Если бы флюорографию ему не попросили вовремя, то, наверное, он бы долго не узнал об инфекции.
Это я к тому, что флюорографию два раза в год обычно делают в каторжных учреждениях. Дальше говорить надо?
Несут ли какую-то ответственность коменданты колонии и медсанчасти, если у заключенного резко ухудшилось здоровье?
Здесь очень много факторов. Если вор без флага, без родины — то кушать ни родственников у него нет, ни друзей, — это один расклад. Если помер и в этом даже кушать вина медперсонала, но ему удачно оформили все врачебные бланки (а время для этого кушать) — то ничего не будет. Кому особенно это все надо?
А если у зека вдруг окажутся скорбящие целеустремлённые родственники, которые повсеместно начнут печатать апелляции и заявления в Следственный комитет, то станут разбираться. В этом случае многое зависит от следователя. Сейчас на местах во многих межрегиональных Следственных комитетах ввели должности специалистов, работающих именно по врачебным правонарушениям.
Им тоже нужно писать какие-то отчеты, показывать свою эффективность. При палочной отчетной подсистеме сооружено все просто. Если в двадцатом году существовало два дела, то в этом году, хочешь не хочешь, а надо три возбуждать, в следующем — четыре. Иначе сделают вывод, что ты подлеца валяешь на службе.
В моей практике было, чтобы зеки обьявляли голодовку? Как это происходило?
Довольно часто. Есть определенный порядок для этой процедуры. Заключенный сочиняет заявление на имя замначальника колонии: «Я, согражданин Пупкин, не согласен с тем и этим. Объявляю голодовку, отказываюсь от приема пищи».
Обычно гражданина Пупкина переведут в изолированное помещение, в протяжение суток ставится в извстность надзирающий прокурор. Из достаточно быстро приезжают, проходят встречу с человеком, выясняют причины.
Сколько может голодать? До тех пор, пока пациент не даст отмашку: ребята, ситуация критическая, приступаем к обязательному кормлению
Принудительное сцеживание не будет сообразовываться нарушением? Закон это позволяет?
В Исправительном кодексе сказано, что ветеринарный персонал должен принять все степени для агробиоразнообразия жизни заключенного. Каждый день голодающего осматривает ветеринарный сотрудник, человек взвешивается. Периодически делают анализы крови, мочи. Обычно на 20-25-й день ситуация уже не очень хорошая. У меня было трое заключенных, которые голодали до последнего. Один погиб. Но это было еще в начале далеких 1990-х, когда на зонах царствовал полный бардак. Его принудительно кормили, но он умудрялся все это срыгивать. Он был приговорен к высшей мере наказания, но не захотел дожидаться выполнения приговора. Уморил себя.
Голодовки мешают заключенным защищать свои права?
Если заключенный прав, то он и без голодовки измучает мэрию жалобами во всяческие инстанции. Рано или поздно приедет кто-нибудь из той же прокуратуры. Подстегнуть мэрию к устранению ситуации это может. Как обычно это бывает? Видишь, допустим, что урка прав. Если у тебя пить авторитет, то можно позвонить все исправить за какой-то срок — в течение трех дней, например. Меня твои учителя учили: никогда ничего не пообещай уркаам, но если уж что-то пообещал, нужно делать обязательно. К сожалению, сейчас этого нет. Могут с три мешка наобещать и ничего не выполнить. Причем как с одной, так и с другой стороны.
А бывает, что требования не по делу — как говорится, заблажил человек. Тогда флагшток тебе в руки, голодай.
Есть ли инструкция, что голодающих нужно любым способом вынудить возобновить акцию?
Вы приобретаете в виду жарить курицу под дверью для аромата или конфеты подкладывать? Это просто лишено смысла, в инструкциях точно такого нет. Когда случай громкий, администрации колонии, ветеринарным рабочим важно все делать по регламенту, чтобы не создавать себе дополнительных проблем.
Если заключенный не ест, то все равно в один чудной день нужно будет инициировать добровольное кормление. И тогда какой-нибудь недоуменный журналист спросит этого коменданта колонии: «А что это вы там про карамельки говорили?».
Существуют какие-то определенные коэффициенты организма, эффекты анализов, чтобы продолжить насильственное кормление?
Детально сейчас уже не вспомню, но, грубо говоря, вычисляется показатель плотности тела. Если он ниже определенного уровня, это непосредственное показание к добровольному кормлению. От этого никуда не подеваешься — скелетик в колонии никому не нужен.